Костел Св. Сердца. Почтовая открытка, продававшаяся для привлечения средств на постройку костела. Из фондов РНБ
Еще в XVIII в. в церковной ограде стали устраивать захоронения. С годами кладбище расширялось и превратилось в самое крупное за Невской заставой. Оно называлось Фарфоровским, а также Спасо-Преображенским – по имени стоявшего на ней храма. Кладбище начиналось от Невы и шло длинной полосой за Кладбищенскую улицу (ныне этот ее участок носит имя улицы Бабушкина). Ограничивалось кладбище с одной стороны постройками Фарфорового завода, а с другой – Патриотическим переулком (ныне переулок Матюшенко).
В 1902 г. на кладбище заложили церковь во имя Сошествия Святого Духа, освященную осенью 1912 г. нарвским епископом Никандром. Сооруженная по проекту академика А.Ф. Красовского, она была по-своему уникальна, ведь фарфоровый иконостас для церкви выполнили на Императорском фарфоровом заводе.
В 1920 – 1930-х гг. Спасо-Преображенское, или Фарфоровское, кладбище повторило скорбную судьбу десятков городских погостов, уничтоженных, стертых с лица земли.
Путеводитель по Ленинграду 1931 г., говоря о Спасо-Преображенском кладбище села Фарфорового, делал крошечную ремарку: «При прокладке линии трамвайных путей расширенный проспект прошел по месту, занятому прежде могилами (кости перенесены в братскую могилу)».
В том же 1931 г. специальная комиссия признала, что некоторые надгробия на кладбище представляют «художественную и бытовую ценность». Их разрешалось оставить на месте, а остальные (по-видимому, никакой ценности не представлявшие) полагалось сдавать в металлолом. В 1932 г. снесли Преображенскую церковь, при этом погибли все захоронения внутри храма, в том числе могилы министра уделов графа А.П.Гагарина, министра финансов графа Д.А. Гурьева и статс-секретаря Николая I историка и литератора Н.Н. Муравьева. Осенью 1938 г. закрыли Духовскую церковь, приспособив ее под склад и картофелехранилище.
Все 1930-е гг. шел процесс уничтожения старинного кладбища. Судя по сообщениям официальной печати (а другой тогда и быть не могло!), трудящиеся района всем сердцем приветствовали эти действия. Только три захоронения с Преображенского кладбища перенесли в другие некрополи: прах литератора Ивана Панаева перезахоронили на Литераторских мостках Волкова кладбища, а надгробия жены сенатора Надежды Казадаевой и генерал-майора Николая Саблукова – в некрополь XVIII в. Александро-Невской лавры.
На месте кладбища в начале 1960-х гг. появился кинотеатр «Спутник». Кстати, он представлял собой первый проектный вариант типового широкоэкранного кинотеатра на 1060 зрителей.
Духовская церковь на Фарфоровском кладбище. Фото 1950-х гг.
По соседству с уничтоженной Духовской церковью построили станцию метро «Ломоносовская», открытую в декабре 1970 г. Что делали строители метро с останками людей, захороненных на бывшем кладбище, остается неизвестным. Однако и потом уничтоженное кладбище периодически давало знать о себе. На его следы в конце 1980-х гг. наткнулись строители, когда рыли котлованы под трамвайную эстакаду у Володарского моста. Правда, о тех находках тогда узнали очень немногие. А вот события, развернувшиеся вокруг бывшего Фарфоровского кладбища в 2008 г., получили огромный общественный резонанс в масштабах всего города.
Тогда появился план сооружения на углу улиц Бабушкина и Полярников, возле наземного вестибюля станции метро «Ломоносовская», многофункционального торгово-развлекательного комплекса.
Местные активисты собирали подписи жителей против строительства, проводили пикеты и митинги. Установленный вокруг будущей стройки забор противники стройки «украсили» лозунгами: «Строительство незаконно! Здесь было кладбище!»
Конфликт вокруг бывшего кладбища развернулся нешуточный. В результате торговый комплекс на его месте так и не появился…
И еще несколько штрихов к портрету слободы, или села Фарфорового. Местность возле Фарфорового поста – нынешней станции Фарфоровская, что в десяти верстах от Петербурга по Николаевской железной дороге, стало перед революцией одним из мест обитания петербургских «босяков». На такую картину наткнулся сотрудник суворинской газеты «Вечернее время», побывавший здесь в июле 1913 года. Его взору предстало обиталище «лесных людей», которые жили тут зимой и летом, строили для себя шалаши из сухих веток можжевельника и рогож. Только местные старожилы знали извилистые тропинки среди болот, которые вели сквозь непролазную чащу к шалашам «лесных людей». Средства к жизни они добывали, занимаясь продажей на городских кладбищах венков из ельника и метел. Смыслом же их жизни, как это ни печально и обыденно, была водка.
На вопрос репортера «Вечернего времени», что заставляет их жить вдали от людей, «лесные люди» отвечали: «Нас никто здесь не беспокоит, мы ведь прописаны в селе Александровском, а потом, живя здесь на вольном воздухе и имея бесплатную квартиру, получаем возможность пропить лишние три-четыре рубля в месяц». Однако городок «лесных людей» вовсе не был простым сборищем вольного люда. У них была своя организация во главе со старостой, который следил за порядком. Ослушники подвергались изгнанию из «лесного рая», ведь «лесным людям» вовсе не были нужны осложнения с полицией, с которой они жили по принципу: мы вас не трогаем, и вы нас не касайтесь.
К «лесным людям» нередко приходили гости из города, и тогда у них происходили своего рода «ассамблеи». Это особенно пугало добропорядочных обывателей близлежащих мест, которые вынуждены были мириться с соседством с «лесными людьми». «Среди ближайшего населения «лесные люди» пользуются доброй репутацией: своих не трогают, – отмечал репортер „Вечернего времени“. – А раз не трогают, пусть живут себе на здоровье. Только бы не приглашали из города гостей, которые придерживаются иных взглядов».
Финские шхеры
Так называлась местность от нынешнего Театрального моста, перекинутого через канал Грибоедова в месте соединения канала с Мойкой, к Дворцовой площади и Адмиралтейству, так как здесь в самые первые десятилетия существования Петербурга селились шведы и финны. Некоторые из них переехали из разоренного войной Ниеншанца.
Возникшая слободка получила характерное название «Финские шхеры», поскольку, по словам современника, в ней жили «большей частью финские и шведские изгнанники». Речь шла о шведском и финском населении Ингерманландии, вынужденного перебраться в новый город из своих мест, опустошенных Северной войной. Как писал очевидец, население этой слободы ютилось в «маленьких домишках, которые пристроены друг к другу, как ловушки для синиц, как кто сумел».
Х
Хлебные слободки
Название этих слободок в старину связывалось с хлебными провиантскими магазинами. Одна такая слобода получила название по складам, находившимся некогда на берегу Мойки. От нее пошло название существовавшего в середине XIX в. Хлебного переулка между Английским проспектом и рекой Пряжкой.
