В 1843 г. М.С. Воронцов сделал то, что в государстве Российском исполнили только в 1861 г.: освободил своих крестьян от крепостной зависимости. Он перевел их в «обязанные». Далось это ему непросто: столичные чиновники тормозили заключение договора, причем даже пытались обвинить Воронцова, будто бы он своими планами побуждает крестьян к бунту. В дальнейшем именно из-за бюрократической волокиты и всевозможных рогаток Воронцову пришлось отказаться от своих прежних планов перевести крепостных в «обязанные» и в других своих имениях.
Памятник Александру II возле часовни. Фото начала 1910-х гг.
Таким образом, в 1843 г. муринские крестьяне получили земельные наделы и самоуправление, причем наделы у них были больше, чем закреплялось за крестьянами после освобождения от крепостного права в 1861 г. Когда в том же году в России учредили волости, объединяющие несколько сел и деревень, муринское имение первоначально причислили к Полюстровской волости. Однако муринские крестьяне воспротивились этому и обратились к Семену Михайловичу Воронцову с прошением об учреждении волости только из Муринской вотчины. Тот согласился с мнением крестьянской общины и обратился в губернское присутствие, объясняя, что в Мурине с деревнями – 532 души, что уже является достаточным условием для образования самостоятельной волости. Кроме того, указывал он, в Мурине с давних пор действует свое правление и существует для того особый дом, а на содержание Полюстровского правления потребуется вторичный сбор с муринской вотчины на наем квартиры и т. п., что обременительно для крестьян. Чиновничья волокита длилась пять лет, и, наконец, в 1867 г. просьбу муринцев уважили: появилась отдельная Муринская волость.
После смерти в 1882 г. Семена Михайловича Воронцова, не имевшего детей, прямая мужская ветвь учредителя майората М.С. Воронцова прекратилась. Как отмечает краевед Н.Я. Серебрякова, майоратные владения должны были перейти к сестре С.М. Воронцова Софье Михайловне. Однако ее уже не было в живых, и майорат по наследству перешел к ее старшему сыну Павлу Андреевичу Шувалову. По условиям майората, П.А. Шувалову именным Высочайшим указом даровали герб, титул и фамилию Воронцовых, после чего он стал именоваться «Светлейший князь Воронцов граф Шувалов».
С 1885 г., после смерти Павла Андреевича, хозяином муринского имения становится Михаил Андреевич Шувалов, а после его ухода из жизни в 1903 г., когда мужская ветвь Шуваловых пресеклась, муринское майоратное владение перешло к его старшей сестре Елизавете Андреевне Воронцовой-Дашковой. Она и стала его последней хозяйкой.
Именно при ней Мурино украсил памятник царю-освободителю Александру II (1911 г.). Памятник поставили около часовни Святого благоверного князя Александра Невского, построенной в 1882 г. на пожертвования крестьян в память мученической кончины «царя-освободителя». После революции практически все памятники Александру II разрушили в ходе кампании по избавлению России от монументов «царям и царским слугам».
По всей видимости, тогда же, во время Гражданской войны, уничтожили и памятник царю в Мурино. А вот постамент, сооруженный из нового для тех времен строительного материала, железобетона, почему-то оставили. Кстати, по соседству находилась больница, и впоследствии многие местные жители, не знавшие об истинном происхождении постамента, думали, что это могила какого-то доктора, служившего в больнице… Часовню, в которой в советское время устроили керосиновую лавку, восстановили в 1997 г. А старый пустой постамент так и стоит сиротливо перед возрожденной часовней…
И, наконец, о судьбе Е.А. Воронцовой-Дашковой. После революции в 1919 г. ей удалось уехать за границу, где сначала жила в Каннах, а затем – в Висбадене. Она ушла из жизни в 1924 г. и похоронена на кладбище при русской церкви в семейной усыпальнице Шуваловых. «Эмиграция разбросала Воронцовых по всему миру, от Северной Америки до Австралии, – отмечает Н.Я. Серебрякова. – Многим потомкам, лишенным Родины и состояния, выпала на чужбине трудная судьба. Некоторые из них вынуждены были работать таксистами, малярами и т. п.»…
Еще с середины XIX в. Мурино являлось популярной дачной местностью, однако первые сведения о дачниках в здешних местах относятся к 1793 г. В том году крестьянин Шагин построил два деревянных дома для прусского консула И.И. Масса и английского купца Томаса Рональда. Однако массовое появление здесь дачников и развитие дачной жизни происходило с середины XIX в. Немало способствовало этому и сообщение с Петер бургом – «спасский дилижанс».
Петербуржцев привлекали сюда дешевые цены за дачи, а также полный набор сельских удовольствий – изобилие грибов, ягод, молока. Славилось также Мурино местами для охоты и рыбалки. А для самих муринских крестьян дачный промысел стал выгодной и важной статьей дохода. Кстати, в Муринской волости в большом количестве заготавливались веники для столичных бань, а также метлы. Кроме того, муринские жители промышляли ловлей раков, которые употреблялись не только в столице, но в большом количестве шли и за границу.
«Какая же чистейшая вода была в Охте, если в ней водились раки! – восклицает краевед Н.Я. Серебрякова. – С грустью хочется отметить, что в наше время река Охта является наиболее загрязненной рекой во Всеволожском районе».
В 1855 г. современник отмечал, что Мурино известно «своими патриархальными нравами, отдаленностью от Петербурга, довольно скучной дорогой, отсутствием большого сада и другими более или менее противообщественными качествами. Казалось бы, что поселяющиеся в Мурино для того только и выбирают это место, чтобы уединиться, обособиться и получить возможность жить совершенно по-деревенски. Ничуть не бывало: свобода в одежде, нравах и обычаях действительно существует там, но вовсе не исключает потребности сходиться, хоть издредка, и проводить время вместе». Добавим, достопримечательностью Мурино с давних пор являлся святой колодец («священный колодезь») с чистейшей ключевой водой.
В Мурино в середине XIX в. отдыхал начинающий тогда поэт Н.А. Некрасов. Бывал в Мурино И.С. Тургенев: в окрестностях Мурина он охотился вместе с Луи Виардо – мужем Полины Виардо. С Мурино оказались связаны имена известных композиторов А.С. Даргомыжского, М.П. Мусоргского, Н.А. Римского-Корсакова и А.П. Бородина. Среди муринских дачников был весьма уважаемый в столице монах-ученый отец Иакинф (в миру – Никита Яковлевич Бичурин). Здесь, на загородной даче Карсунского, он занимался переводами древних китайских рукописей.
Кстати, дачную жизнь в Мурино почти с документальной точностью описал в своем романе «Опавшие листья» один из лидеров белого движения генерал П.Н. Краснов.
Была у Мурино и еще одна любопытная деталь: это прекрасное место с 70-х гг. XIX в. облюбовали для своего летнего отдыха петербургские англичане, недаром в поселке до сих пор существует Английская улица. В окрестностях Мурина англичане занимались охотой, ловили раков и форель в реке, в самом же Мурино играли в крикет, крокет, теннис, футбол и даже устроили единственное в России поле для гольфа. Перед революцией одним из постоянных посетителей поля для гольфа был посол Великобритании в России сэр Джордж. А однажды, в апреле 1897 г., члены английского посольства пригласили в Мурино «для получения первых уроков игры в гольф» великого князя Кирилла Владимировича – будущего главу российского Императорского дома в изгнании, провозгласившего себя императором Кириллом I…
