– Вир, истробен... – привлекла мое внимание Гита, потянув за руку. Я посмотрел, куда она показывала. Животное, пытавшееся противостоять ультразвуку, или его двойник, ковыляло из ягодных кустов. Глаза его были полузакрыты; оно качало головой из стороны в сторону, как будто его оглушили. Но оно упрямо держалось на лапах и миновало нас, направляясь к дому. При этом оно тоже издавало звук, что-то вроде ворчания. Крики в доме стали стихать.
– Вир, посмотри! Оно снова нас зовет.
Зверь добрался до фонтана и стоял там, полуоткрыв пасть: немалых усилий, видно, стоили ему движения. Он поднял переднюю лапу и сделал неуклюжий манящий жест.
Больше отказываться было нельзя. Да я и не мог. Но, выходя из машины со станнером наготове, отдал категорический приказ:
– Никто больше не выходит. Закройте дверь за мной и ждите, пока я не дам знак. Если я вскоре не появлюсь, уезжайте...
Я не дал им времени на протесты, просто захлопнул дверь и осторожно двинулся к фонтану. Истробен, увидев, что я иду к нему, казалось, был доволен. Он повернулся и пошел, но не к дому, как я ожидал, а направо. Я последовал за ним.
Стало понятно, какая трагедия разыгралась здесь. Должно быть, перед самым ударом, опустошившим наш мир, сюда доставили партию мутантов из какой-то лаборатории. Их разместили в клетках, чтобы постепенно выпустить в заповедники, и потом, очевидно, забыли о них. Звери остались без пищи и воды. Лежавшие неподвижно туши свидетельствовали, что для них помощь пришла слишком поздно. Истробен согнулся, носом прижавшись к проволочной сетке. В клетке на боку лежал другой истробен. При виде товарища он попытался поднять голову, но не смог.
Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что опасности для нас здесь нет, а есть много работы. Я окликнул ребят, и вскоре мы открывали клетки, несли корм из контейнеров, стоявших поблизости. Эти контейнеры были такой же ужасной пыткой для пленников, как и вода в фонтане.
Многие из лежащих были еще живы, и мы занялись ими. Те, что первыми пришли в себя, отправились вниз по склону холма в дикие места заповедника.
Остальных мы оставили в клетках с открытыми дверцами, с запасом воды и пищи. Они будут постепенно приходить в себя. Пять животных погибли.
Дом был пуст. В нем те же следы спешки, что и в штаб-квартире рейнджеров. Должно быть, крайняя необходимость позвала людей, иначе они не оставили бы животных без присмотра. Значит, людей специально собрали в Фихолме, и там они погибли. Это было единственное объяснение, пришедшее мне в голову.
В доме мертвых не было, поэтому мы с радостью заняли его. Помещение предназначалось для одного-двух человек, и нам было тесно. Меня больше всего обрадовала находка подзаряжающего устройства на стене у посадочной площадки. Мы можем провести здесь день или больше и полностью восстановить энергию машины. Я надеялся, что она еще послужит нам.
Я рассматривал подзаряжающее устройство, стараясь вспомнить все необходимые действия. Подошла Гита.
– Вир, эти животные – все мутанты?
– Думаю, да.
– А насколько они разумны?
Я пожал плечами. Невозможно определить без лабораторных записей.
Истробен, несомненно, проявил разум, пытаясь привлечь наше внимание к погибающим в клетке животным. Мы все, конечно, слышали рассказы о звериных отрядах – животных, работавших вместе и под руководством обученных людей.
Рассказывали об их участии в войне. Животные действовали и на вновь открытых планетах: у них гораздо острее чувства. Но не все мутанты обладали телепатией, а это было необходимо в работе с ними.
В клетках находилось двадцать животных пятнадцати различных пород; некоторые были мне совершенно незнакомы. Пять погибли, среди них – два незнакомых. Оставшиеся в живых разбредутся по заповеднику, но исследования, для которых они предназначались, никогда не будут проведены.
Я желал им добра, но решил, что нас они больше не касаются.
– Не знаю, – ответил я на вопрос Гиты, – может их сюда и привезли, чтобы проверить, на что они способны, – продолжал я, распутывая проводку.
– Они опасны?
– Нет. Это было предусмотрено. Могут позаботиться о себе, но они не агрессивны. Нормальные животные – дикие – не привыкли к человеку.
Некоторые районы заповедников нельзя посещать без искажающего поля и ультразвука.
– А этот бородавочник?
В первое мгновенье я не понял, о чем она говорит: это было далеким прошлым.
– Какой?
– Которого мы видели у коммуникатора. Вир, это был мутант?
– Все возможно...
Она энергично кивнула.
– Знаешь, когда командующий улетел и все говорили, что с военными проектами покончено, многие лаборатории больше не докладывали в центр о своей работе.
– Верно. Но при чем тут бородавочник? – спросил я ее об этом.
– Не знаю. Но Прита продолжает вспоминать о нем. Она говорит, что он следил за нами, что мы ему не понравились...
– Даже если так (я в это не верю), – ответил я, – это животное за горами на севере и далеко от любого поселка. Оно нам не опасно.
– Но, Вир, если все... – она заколебалась, потом продолжала:
– Если все, кроме нас, мертвы, мутанты могут стать разумным населением планеты.
Возможно, но пока об этом можно не думать.
– Мы не знаем, все ли мертвы, – решительно ответил я. – Завтра отправимся на разведку. Как только найдем подходящую тропу, двинемся в путь. И скоро ты будешь дома.
– Не хочу, Вир. Если Кинвет похож на Фихолм...
– Приближается зима. Мы должны вернуться до того, как закроется проход, – продолжал я, как бы не слыша ее. Я не знал, что ей ответить, чувствовал тоже самое: лучше перезимовать в Батте или в каком-нибудь пункте рейнджеров, чем возвращаться в мертвый Кинвет. Нельзя отвести детей в город, полный призраков, и оставить их там. Не все родители были так далеки от детей, как Аренсы. Те, у кого были близкие отношения с родителями, не должны видеть, что с ними случилось, если Кинвет постигла судьба Фихолма.
– Вир, смотри! – она схватила меня за руку и показала на Гурий Рог.
Скала использовалась рейнджерами как наблюдательный пункт: оттуда открывался прекрасный вид на окружающую местность. Незадолго до этого я велел Теду туда подняться, и теперь он яростно размахивал руками, указывая на север. Я знаком велел ему спускаться, а сам побежал к подножию скалы.
– Флиттер... разбился... на холме к северу... – он тяжело дышал. Горит!
Тот, что пролетел над нами накануне? Разбился и горит – мало надежды спасти экипаж.
– Сабиан, медицинскую сумку! – За нами стояла Аннет. – Тед, сможем добраться на машине?
Тед с сомнением покачал головой.
