Забавы «агатовцев» не могли долго оставаться тайной для живших в том же здании сотрудников «Росремстроя». Василий Кузнецов вспоминает, как однажды Глеб вдруг забрался в ресторане под стол, сломал стул и начал отстреливаться из ножки от немцев. Обитатели «Горок» воспринимали такое соседство как прикол: «Они же, в конце концов, относительно безобидные». О том, что с «Агатой» что-то не так, узнал и Кадушин: «Я человек достаточно терпимый к разным слабостям талантливых людей, но когда до меня дошли разговоры о том, что ребята балуются наркотиками, было уже поздно. Вадим смотрел сквозь меня стеклянными глазами, что-то говорил, но явно ничего не понимал. Было бесполезно о чём-то разговаривать».
К лету 1998 года Кадушин уже охладел к музыкальному бизнесу. «Павел Николаевич – гениальный финансист, "Райс" был лишь небольшим кусочком его деятельности, – говорит Месхи. – Но мы были вынуждены соответствовать первому месту в рейтинге бизнес-компаний и заниматься попсовыми проектами, на которые давали деньги инвесторы. Рынок изменился, жизнь стала дороже. Появились другие лидеры, им "Агата Кристи" не могла составить конкуренцию. Но и тогда не проблемой было найти деньги на "Агату", проблемой было их вернуть. Из поп-рок-группы она стала превращаться в альтернативную, стала уходить в андеграунд, который было тяжело продавать. "Ураган" стал последним альбомом, с которым мы работали. В группе начался кризис. Это выливалось в конфликты с Кадушиным».
«Период дружеских и доверительных отношений с Вадимом был не длинный, – рассказывает сам Павел. – Он совпал с периодом вложений, когда деньги только давались, давались… А потом начались наркотики, и общаться стало не с кем. Проект забуксовал, и мы его разделили. Вадим был одним из инициаторов этого. Он говорил, что "Rise-концерт", "Extraphone" – это всё нахлебники, что они на его шее сидят: "Я думал, они хорошие, а они все тебя обманывают, нами не занимаются, нас бросили". Я сказал: "Ты же сам их всех привёл: и издательство, и продюсеров, и концертников, сказал, что они всё сделают, надо только деньги вложить. Я деньги вложил и назад их не получил. Ко мне какие претензии?" Он ответил: "Давай, всё разделим, я не буду за них отвечать, и всё будет хорошо. Мы-то с тобой хорошие, а во всём виноваты жулики-продюсеры. Если я буду заниматься группой сам, если мы будем работать отдельно, будет лучше". Разделили всё на отдельные структуры. Подписали бумаги, зафиксировали мои вложения и решили, кто как будет развиваться. Я стал уделять этому гораздо меньше времени. Грубо говоря, стал в каждом из проектов просто финансовым партнёром».
Вадик комментировал расставание группы с большой музыкальной корпорацией так: «Из Райс-ЛИС’С мы ушли, поскольку годы работы с ними продемонстрировали несостоятельность их продюсерской компании. Может быть, они хорошо концерты делают, а вот что касается исполнительной части, то они не умеют работать. У нас было в связи с этим очень много проблем. Сейчас у нас есть компаньон, инвестор. Собственно говоря, у нас независимый бюджет».
Вадим Самойлов и Павел Кадушин
Пока шёл процесс развода, «Агата» формально ещё оставалась под эгидой «Райс-ЛИС’С», но уже потеряла продюсерскую поддержку. Дело двигалось к записи очередного альбома, а без человека, который занялся бы продвижением группы в самом широком смысле слова, обойтись было невозможно. Вспомнили о Лене Евграфовой, которая прекрасно справилась с раскруткой юбилейного концерта. «Группе понравилась моя работа, и они предложили мне более плотное сотрудничество. У продюсеров "Райса" уже не хватало на группу времени. Нужен был отдельный человек для более мелкой вёрстки, как я это называю. Я занималась общим продвижением группы, но когда думали, как назвать мою должность, не нашли ничего лучшего, чем название "PR-директор". Пиар – это "связи с общественностью", и мы решили понимать термин "общественность" гораздо шире, чем просто работа с прессой. Я старалась обеспечить группе творческую среду. Надо снять клип – я шла искать режиссёра, который подходит языку группы. Выпускается альбом – я шла искать подходящий лейбл. Всё это функции продюсера, но продюсером в "Агате Кристи" я быть не могла – они ещё числились в "Райсе", а там были свои продюсеры. Главным я считала выполнить работу, которую некому было взять на себя, а как будет называться моя должность, мне казалось не важным. Зря я согласилась на такое название должности. Меня постоянно с кем-то путали».
К своим обязанностям Лена приступила в конце лета 1998 года, хотя официально оформилась на работу лишь в марте 1999-го. Одной из первых задач, которые ей предстояло решить, стало купирование наркотического хвоста, тянувшегося за «Агатой Кристи» после выхода в эфир «Сумерек». За прошедшие полгода в отчётах о гастрольных пресс-конференциях частенько можно было прочитать что-то типа: «На вопрос "Есть ли опыт принятия стимуляторов?" братья Самойловы единодушно ответили – да! По их мнению, подобный опыт есть у 70 процентов населения планеты».
Такие заявления отрицательно влияли на уже и так пошатнувшийся имидж «Агаты Кристи». Евграфова настаивала, что «любое обсуждение в средствах массовой информации этой темы является продвижением наркотиков. Даже упоминание о них только раскручивает наркотическую тему. Группа со мной согласилась. Глеб считал, что рассказы о том, как он справился с наркотиками, – это всё равно продвижение этих веществ, потому что люди будут думать, что каждый может попробовать, а потом справиться. Мы решили, что группа, общаясь с прессой, будет вообще избегать этой темы. В дальнейшем, договариваясь об интервью, мы ставили условия: не обсуждать запрещённые вещества, потому что мы не хотим продвигать наркотики. Такой ответ журналистами принимался».
Фото из архива группы «Агата Кристи»
Нет, наркотики исчезли из жизни Самойловых далеко не сразу, но говорить об их употреблении братья стали гораздо меньше. О своём походе на программу «Сумерки» Вадик публично упомянул, кажется, всего один раз – 9 марта 2001 года, выступая перед учениками родной школы в Асбесте: «Я очень пожалел, что в ней участвовал. Я там всё рассказал о моём печальном опыте экспериментов с этими веществами, а зря. Молодой человек смотрит на такого, как я, который употреблял, а потом перестал употреблять такие вещи серьёзные, как героин, и у него складывается впечатление, что он тоже так сможет. Ребята, выживают единицы! Поэтому я вас Богом прошу – во имя себя, во имя ваших родителей, во имя ваших детей будущих – не пробуйте, вы сразу же крест поставите на жизни! Выживают единицы! Я видел здоровенных мужиков, которые за дозу на ломках готовы были сделать всё что угодно. И при этом до того они были стальными людьми. Ребята, это такое зло, из которого никто из вас не сможет выбраться, особенно если употребит это в вашем возрасте».
В эфире «Сумерек» Вадим сделал ещё одно признание: «К своему стыду, я сам предлагал попробовать наркотики. Мы познакомились с моей любимой девушкой Настей как раз в период моего увлечения кокаином. Я, такой честный, хотел поделиться с ней своим образом жизни. Сейчас я понимаю, что это был безответственный поступок». С 22-летней Анастасией Кручининой Самойлов познакомился ещё летом 1996 года. Питерская студентка и модель стала причиной распада его семьи. Добившись своего, Настя начала щедро раздавать интервью: «Моя жизнь была очень тоскливой. Она клонилась к какому-то закату, я никак не могла найти себя. Мне оставалось только ждать и надеяться на сказку… Вадим очень сильно меня любит и очень красиво ухаживает. Если мне плохо или просто лень, он может всё за меня сделать: отправить меня на работу, собрать, чуть ли не накрасить. Где бы мы ни были, он всегда держит меня за руку, всегда всем представляет меня как свою любимую девушку. Самый его необычный подарок – ночная пижама. Я очень долго смеялась, потому что в пижаме выгляжу, как ребёнок… Стрессы мы снимаем музыкой и совместным времяпровождением. Тот круг, к которому сейчас близок Вадим, меня не принимает, потому что многие из этих людей – подруги и друзья его жены. Мне на это плевать, лишь бы не лезли в нашу жизнь».
