* * *
Инна не слышала, как открылась дверь. Она почувствовала это. А открыв глаза, увидела Ивана. Он шел к ней медленно, бесшумно. Ни одна паркетина не скрипнула под его весом. Хотя какой вес мог быть у приведения?
Инна могла бы испугаться, но для этого она была слишком пьяна. С поминального банкета она соскочила, но дома надралась в зюзю. Потихоньку, по капле, но в дрова.
И сейчас она под градусом, потому и муж покойный привиделся. А если это реальное приведение, то не страшно.
Да и не Иван это. Инна вдруг поняла, что перед ней стоит Римма. Но это ее почему-то не возмутило. Может, потому что Римма пристально смотрела ей в глаза.
— Похоронили меня сегодня, — сказала она голосом Ивана.
Инна зажмурилась, открыла глаза. Перед ней действительно стоял покойный муж.
— А я напилась как свинья. С горя. — Язык заплетался, но ее это ничуть не смущало.
— Какое горе? — удивился Иван. — У тебя счастье. Ты теперь богатая вдова.
— Я не хотела.
— Это все Леон?
— Ну, моя вина тоже есть.
Инна поняла, что оправдываться бесполезно. На том свете про живых известно все. Некрасов, конечно же, навел справки, прежде чем явиться к ней.
— А Зоя осталась ни с чем.
— Так не надо было подписывать.
— Я не ведал, что творю. Мной управляла Римма. Что она говорила, то я и делал.
— И мне она говорит…
— И ты делаешь?
— Делаю.
— А с Глебом зачем сегодня говорила?
— С Глебом?!
— На Леона его натравливала. Я своими ушами слышал.
Инна кивнула. Да, конечно, Иван мог все слышать. Он уже на кладбище в доску свой, и ему ничего не стоило подслушать их с Глебом разговор.
— Я не натравливала.
— Я слышал.
— Лучше бы ты дочку слушал. Она там с тобой разговаривала.
— О дочке потом.
— Почему это о дочке потом? — Инна удивленно глянула на Ивана.
Он должен просить ее за обиженную Зойку, а он грузит ее Леоном. И почему она только что видела Римму?
— Почему ты предала Леона? — Это был ее, Риммы, голос.
— Изыди! — Инна в панике нырнула под одеяло.
Римма опасна своим гипнотическим взглядом, нельзя, чтобы она смотрела в глаза. Нельзя, чтобы она вообще смотрела.
Инна накрылась с головой, чтобы не видеть ее и не слышать. Но Римма могла ударить ее канделябром. Инна испуганно сжалась. Но паники не было. Алкоголь тормозил реакции, этим и успокаивал.
А Римма ее не трогала. И даже ушла. Инна услышала, как за ней закрылась дверь, откинула одеяло. Но тут же вспыхнул свет, и она увидела Леона, который сидел в кресле между дверьми в ванную и гардеробную.
— Ты не ответила на вопрос, — сказал он, с насмешкой глядя на нее.
— Ты меня уже достал! — Инна выстрелила в него взглядом, но ему хоть бы хны.
— Почему ты меня предала?
— Не предавала я тебя. И с Глебом я не разговаривала.
— Ну да.
— Просто захотелось покурить.
— Раньше ты была в плюсе. А сейчас ты ушла в минус. Сейчас ты мне больше враг, чем друг. — Леон уже не улыбался. И взгляд острый, ледяной.
Только сейчас Инне стало по-настоящему страшно. Леон — самый настоящий злой гений в классическом понимании этого слова. Он сотворил для нее рай, из которого, судя по всему, собирался изгнать — в ад. Жаркое дыхание которого чувствуется уже сейчас.
А ведь еще совсем недавно все было нормально. Инна вышла на свободу, они отправились к нему на квартиру, зажгли там так, как будто и не было никакой Риммы. Но в тот же день все изменилось. Леон и Римма заявили на нее права, мало того, легли спать вместе. И сейчас они здесь — устанавливают, нет, укрепляют свои порядки. Инна должна чувствовать себя золушкой в своем собственном доме. В то время как принц спит с феей.
— И что это значит? — спросила она.
— За тобой нужен глаз да глаз.
— Я это уже поняла.
— Да ты не расстраивайся, не все так плохо, — надменно усмехнулся Леон. — Прислугой ты не обзавелась, охраны нет… Умная девочка, послушная. Возможно, я даже согрею твою остывшую постель.
— А Римма разрешит? — язвительно спросила Инна.
— Здесь все решаю я.
— Ну давай, начинай!
Она приняла соблазнительную позу, но Леон даже не шелохнулся.
— Не тебе решать, когда начинать, а когда заканчивать. Ни тебе, ни Римме…
— И ты мне не указывай, с кем встречаться, а с кем нет.
— Мне можно, я твой хозяин.
— Ну да!
— Ты можешь буксовать сколько хочешь. Но последнее слово останется за мной… И очень хорошо, что ты это понимаешь…
Леон неторопливо поднялся.
— Я запрещаю тебе выходить из дома, — с нахальной величественностью сказал он.
— С чего бы это? — возмутилась Инна.
— Я сказал! — Леон навалился на нее всей тяжестью своего взгляда.
И она поняла, что пора прикусить язык. Нельзя доводить этого козла до крайности, иначе последует наказание. Он ведь и ударить мог. К тому же с ним Римма…
— Ты меня поняла?
— Ну, хорошо… — Инна не опустила голову, но отвела в сторону взгляд.
— Завтра Радик подтянет людей, возьмет дом под охрану.
— Радик?
— А чем он плох?
Инна пожала плечами. Дело не в Радике, а в самом положении вещей. Не должен Леон командовать здесь, но увы.
— Из спальни не выходить, — сказал он.
— Почему это? — возмутилась Инна.
— Я сказал! — Он снова надавил на нее, и она потупила глаза.
Леон ушел, а Инна рухнула на кровать. Ну вот и все, она окончательно стала пленницей в своем доме. Именно для того и появилась сегодня Римма, чтобы окончательно сломить ее сопротивление. Устроила самый настоящий спиритический сеанс. И ведь смогла сделать это, потому что самый настоящий уникум. От которого нет спасения. Завтра Римма заставит Инну отказаться от наследства, и все…
Инна вспомнила, как подготавливала Ивана к первой встрече с Риммой. Что там было в порошке, который она подсыпала в чай, непонятно, но на кладбище Некрасов отправился слегка не в себе. И язык не заплетался, и на ногах держался крепко, но выглядел он слегка пьяным. И ее встреча с Риммой прошла под алкогольным градусом. Да и сейчас Инна порядком подшофе. Что, если алкоголь служит своего рода катализатором для ее гипноза? Может, на трезвую голову Римма не опасна?
