— А кто вызвал наряд?
— Сторож.
— Может, он и вернул все на место.
— Зачем ему нужен был гроб?
— А вдруг я что-то искала?
— Что вы искали?
— Ничего. Но сторож мог подумать, что я искала, ну, например, бриллианты.
— Почему именно бриллианты?
— А это первое, что пришло в голову. — Инна щелкнула пальцами возле своего виска.
— Значит, вы искали бриллианты? — Ковригин пристально смотрел на нее.
— Бриллианты искал сторож, а я сводила счеты с Оксаной Некрасовой. Шарики за ролики заскочили.
— Да?
— У меня душевный срыв, а вы держите меня здесь.
— А кто нашел ваши бриллианты? — спросил Ковригин.
— Не было там ничего!
— А если их нашел я? — Он не просто смотрел на Инну, он вынимал из нее душу.
И загружал ее фальшивыми бриллиантами.
— Вы?! — не сдержалась она.
А если алмазы настоящие? Может, Ковригин сам и взялся за лопату. Он же и нашел сокровища.
— А почему я не мог их найти?
— Потому что не было там никаких бриллиантов.
Инна попыталась сдать назад, но Ковригин крепко держал ее за душу.
— Были!
— Нет. — Она робко мотнула головой.
— И вы можете все получить назад. Если признаетесь.
— Назад?
Инна задумалась. Действительно, Ковригин мог оформить изъятие в строгом соответствии с законом. И тогда Инна могла получить бриллианты. В завещании же четко сказано, что ей принадлежит все имущество Некрасова. Все!
— Что вы искали в могиле у Оксаны Некрасовой? — резко спросил Ковригин.
Ощущение было таким, как будто Инну толкнули на скользкую наледь, которая вела под уклон высокой горы. Ковригин толкнул, и она покатилась.
— Бриллианты, — кивнула она.
— Как бриллианты оказались в могиле?
— Мой покойный муж спрятал.
— Когда вы об этом узнали?
— Вчера.
— От кого?
— В дневнике у него прочитала… Случайно нашла, случайно прочитала.
— Я могу ознакомиться с этим дневником?
— Да, конечно… Но после того, как вернете сокровища.
— Нечего возвращать.
— Почему?
— Я ничего не искал. И ничего не находил. Это сделал кто-то другой.
— Зачем же вы тогда?..
— Извините.
— И это все? — возмущенно протянула Инна.
— Будете жаловаться прокурору? — усмехнулся Ковригин. — После того как натворили дел… Кто мог найти и похитить ваши бриллианты?
— Не знаю, может, сторож…
— И много там было?
— Раньше надо было спрашивать, — мрачно усмехнулась Инна.
— И все-таки?
— Оставьте меня в покое!
— Может, и оставлю, — пожал плечами следователь. — Но узел-то все равно затягивается.
— Какой еще узел?
— Вокруг вас… Гибель мужа, завещание… Кстати, а где сейчас дочь вашего покойного мужа?
— Дочь?! — Инна в замешательстве глянула на Ковригина.
А ведь этот недоумок прав. Кольцо вокруг нее действительно сжималось. Некрасов, Леон, Римма, Башмаков, Зоя, Глеб, Краколов… Все они на ее совести. А Ковригин все копает, копает…
— У вашего покойного мужа была дочь.
Ковригин невыносимо действовал на нервы, но Инна все же уловила подвох, заключенный в его вопросе.
— Почему была? Она и сейчас есть… Зоя отправилась в свадебное путешествие.
— Она вышла замуж?
— Наверное.
— Наверное?
— Ну, она жила с Глебом… Может, расписались, я не знаю. Мне это неинтересно.
— Вас совсем не беспокоит судьба Зои? — с укором и в обличительном тоне спросил Ковригин.
— Ну почему же… Я отписала ей целый миллион. Плюс квартира, машина… А путешествие — это уже за свой счет…
Инна не врала, она просто сказала о своих благих намерениях. Хотела она отстегнуть Зое миллион? Хотела! Но пожадничала. С кем не бывает?
— Куда путешествие?
— Не знаю.
— Вы в этом уверены?
— Я уверена в том, что вы меня утомили. — Инна едва сдерживала злость, глядя на Ковригина.
— Советую вам набраться терпения. Впереди вас ждут непростые времена. Вам придется много чего объяснить…
— Я ни в чем не виновна. И точка… Кстати, а где мой адвокат?
Инна отказалась от разговора с глазу на глаз и очень скоро оказалась на свободе. Но Ковригин продолжал держать ее за шиворот. Она уезжала, чувствуя на себе его руку. Он ведь не отпустит и будет мучить ее. Пока не сдохнет…
* * *
Вчера рыбный день, сегодня рыбный день, завтра рыбный день. Выбора нет, поэтому Глеб не против, но все равно хотелось бы хлебушка пожевать. Или хотя бы «завтраком туриста» побаловаться.
— А мы можем хранить память о твоем отце в пустой банке? — спросил Глеб.
— Что, прости? — не поняла его Зоя.
— Завтрак съедим, а банку оставим.
Она говорила, что ни под каким предлогом не вскроет найденные в пещере консервы. Глеб ее прекрасно понимал, но что поделать, если у него шутливое настроение?
— Завтрак едят утром, а у нас уже вечер.
— Назовем его ужином.
— Нет!
— Тогда я назову ужином тебя!
Глеб поднялся из-за стола, вял вилку, нож, потер одно о другое, как это делают людоеды перед обедом.
— Меня можно, а завтрак нельзя, — кивнула она.
— Иди ко мне, я все прощу.
— Но я буду сопротивляться! — засмеялась Зоя.
— Тем вкусней будет мой ужин.
Глеб хотел взять ее за руку, но Зоя отскочила назад.
— Останешься голодным!
— А это мы посмотрим!
Зоя выскочила из кухни, Глеб бросился за ней. Телевизора у них нет, так что хочешь не хочешь, а развлечение приходилось искать в постели. А Глеб хотел.
В комнате Зоя схватила телефон и, не размахиваясь, несильно бросила его в Глеба. Он даже не стал уклоняться. Телефон ударился в живот, упал под ноги, Глеб перескочил через него, поймал Зою.
— Стоять!
— Лежать! — засмеялась она.
— Лежать! — согласился он.
