Глава 2
Сентябрь — золотая осень и бабье лето в одном флаконе. Запах шашлыков и хруст французской булки. Отец никогда не мариновал мясо в уксусе, но запах все равно с приятной кислинкой. И настроение у него уксусное. Вроде бы улыбается, а в глазах тоска.
Любили они с мамой проводить вечера в шашлычной беседке — за ужином, за бокалом вина, за разговорами. И так им хорошо было вместе…
До вечера еще далеко, но на отца уже нашло. Стоит за мангалом, крутит шампуры, на губах блуждающая улыбка. Мама где-то рядом с ним, по крайней мере, он старается так думать. Четыре года уже прошло, а он все не может ее отпустить.
— Так, самый вкусный кусочек для тебя, дочка, — сказал он, ножом снимая с шампура.
И глянул в сторону, где должна была находиться мама. И улыбнулся, как будто ей в ответ. Зоя промолчала. Она уже привыкла к его странностям. Да и маму она любила не меньше, чем он.
— Спасибо.
Она пальцами взяла мясо, осторожно, чтобы не обжечься, откусила. И вышла из беседки. По ступенькам спустилась к пруду. Здесь все так же, как было при маме. Два лебедя трутся друг о дружку на зеленоватой воде, тихо шелестит ветер в камышах. И с каменной горки журчит вода.
Пруд большой, живописный, дно выложено крупным камнем. Здесь даже можно купаться, но лучше в бассейне. Там сегодня воду меняют, надо бы проследить, чтобы не нахалтурили. Зоя проследит, ей нравятся домашние заботы. Одно плохо, нет человека, который по достоинству оценит ее работу. Раньше хватало похвалы отца, а сейчас нет. Нужен был еще кто-то, и в голову почему-то приходил Глеб. Зоя старалась о нем не думать, а он все равно приходил.
И она могла бы прийти к нему. На занятия в институт. Но пока что рано. Да и не рвалась она в учебу.
Зоя рассказала отцу о происшествии, он сказал, что в таких случаях нужно выжидать. И смотреть, как развиваются события. Если все спокойно, если никто не ищет мести, можно вернуться в исходную точку. А если нет, принять меры. Вплоть до самых решительных.
А прогулы Зою пугать не должны, ее в любом случае допустят к сессии. Да и экзамены могут поставить автоматом. Для отца это не проблема.
Со стороны дома появился охранник. Черный костюм, белая рубашка. Зоя терпеть не могла военизированную униформу, в которой охранники почему-то мнили себя героями в стиле пресловутого Рембо. Такими вдруг крутыми начинали себя чувствовать, что не подступиться.
Охранник что-то сказал отцу, глянув при этом на Зою. Услышал ответ, кивнул, повернул назад, поднес ко рту рацию. А спустя время в сопровождении другого охранника появилась Инна. Красивая и благоухающая, как утренняя роза. Бутон упругий, лепестки свежие, с четкими контурами, листья без единой червоточинки. Но шипы острые. Такую розу в руки так просто не возьмешь. И отец, похоже, это почувствовал, насторожился. Но на Инну при этом он смотрел с нескрываемым интересом.
Инна зашла в беседку с одной стороны, Зоя с другой.
— Привет! — Инна улыбнулась ей как лучшей подруге, но не подошла, в щечку не чмокнула.
— Я вас слушаю. — Отец заинтригованно смотрел на нее.
— Да, я, в общем-то, к Зое пришла. — Инна улыбнулась отцу так, как будто хотела его очаровать.
Но это, скорее, была дань уважения, нежели выражение восторга. Не заинтересовал ее отец, как мужчина. И он, похоже, это почувствовал. И даже слегка расстроился.
— Можно сказать, по заданию общественности… Ну и по личной инициативе. Угадай, с каким вопросом? — Инна весело смотрела на Зою.
— Неужели это кому-то интересно?
Действительно, кому какое дело, посещает она занятия или нет? Уж Инне точно до этого дела нет. Тогда зачем она пришла?
— Мне интересно… Если ты меня в чем-то винишь…
— А в чем вас можно винить? — спросил отец, заинтригованно глядя на Инну.
— Ну, это как бы я спровоцировала драку. В которой Зоя приняла участие.
— Это серьезный разговор.
Отец приблизился к ней, осторожно взял под локоток и увлек к столу.
— И вы как раз вовремя…
Инна ломаться не стала. И даже выразила восторг. Думая при этом о чем-то своем.
— Запахи у вас тут, конечно! — Усаживаясь за стол, она поводила пальцами, как будто примеривалась к фортепьянным клавишам.
А пальцы у нее длинные, изящные, как у пианистки.
Отец достал из шкафа заранее приготовленную бутылку вина.
— «Шеваль Блан», — сказал он, обращая внимание на этикетку.
— Неужели сорок седьмого года? — Инна изобразила удивление.
— Сорок седьмой год закончился, — сказал отец, кивком головы оценив ее осведомленность в винах.
— А как будто вчера было! — весело и обаятельно улыбнулась Инна.
Вместе с ней расцвел и отец. И дело было даже не в удачной шутке. Уж не пробудила ли Инна в нем интерес к жизни? А ведь он еще не старый. Сорок шесть лет всего. В этом возрасте миллионеры обычно уходит от старых жен к молодым любовницам, чтобы начать вторую жизнь.
— А я сорок седьмой год не застал. Еще не родился.
— Я же вижу, вы еще совсем молодой.
Инна смотрела на отца, как моряк на землю, возникшую вдруг на горизонте. Корабль спокойно шел под парусами своим курсом, команда ни в чем не нуждалась, но в любом случае земля — это яркое событие в жизни экипажа.
— Ну, не совсем… — замялся отец.
— Такой молодой, и такая взрослая дочь… Уже за парней заступается, — с самым серьезным видом сказала Инна.
— За парней? — Отец нахмурил брови.
— Глеб хороший парень. Во всех отношениях хороший. Не зря мой парень меня к нему приревновал. А там, где ревность, там драка…
— С ножом?
— Досадное недоразумение. Радик сам не понимает, как это произошло. И очень жалеет… Радик — друг моего молодого человека. И он вовсе не какой-то бандит. И Леонид — порядочный человек. Если вдруг вы переживаете о последствиях, то совершенно напрасно.
— Зоя не переживает, — качнул головой отец. — Я переживаю.
— И совершенно напрасно… Леонид бы просто не стал связываться с дочерью самого Некрасова! — польстила ему Инна.
— А со мной связываться совсем не обязательно… Вы кушайте шашлык, пока не остыл.
Отец сам откупорил бутылку, налил вина. Но Инна съела лишь один кусочек и пригубила из бокала. Похвалила угощение, попрощалась и откланялась. Отец не удержался и вызвался проводить ее до ворот.
В беседку он вернулся с озадаченным видом. Наполнил бокал, чуть ли не залпом выпил.
— Что это с тобой? — спросила Зоя, внимательно глядя на него.
— Кто такой Глеб? — дрогнувшим от волнения голосом спросил он.
