Я кивнул. Она была права. Поединки в Колесе были поставлены на поток, они давали людям заработок, благодаря им процветал тотализатор, люди получали возможность развлечься, что вносило приятное разнообразие в их жизнь.
Но вот о лаках никто не думал. Никто не хотел признавать того, что они хоть в какой-то степени разумны. Ведь если это признать, то прощай поединки? На это, конечно, никто не пойдет.
– Если отец ничего не сделает, чтобы запретить нелегальные бои, это сделаю я. Я выпущу лаков на свободу! Вот увидишь, я точно это сделаю!
В подвал мы вернулись лишь поздно вечером, с факелами в руках, чтобы, если потребуется, отогнать шатека. Хотелось надеяться, что эта кровожадная тварь все-таки насытилась.
Внутри нас ждало омерзительное зрелище. Я почувствовал, что дрожу.
Большую часть лака шатек сожрал, но к потолку прилипли лоскуты кожи. Мне не хотелось думать, как они туда попали. Когда мы увидели, что стало с остальной кожей лака, нас с Дейноном вырвало прямо на пол.
Она была натянута тугим треугольником – от дальнего угла подвала, где сходились стены и потолок, и до середины пола, к которому крепилась в двух местах.
На нее налипли осколки костей и ошметки плоти, пол был весь заляпан кровью. И посередине этой кожаной колыбели лежал, скорчившись, шатек, ритмично пульсируя, словно бьющееся человеческое сердце. При каждой его конвульсии вибрировала и эта паутина из кожи.
– Зачем он это сделал? – спросил я.
– Это инкубатор, родильная платформа, – ответила Ада. – Внутри тела шатека находится яйцо, которое уже превращается в то, что нам нужно. Вскоре мне предстоит работа – работа над лаком, который родится у шатека, и работа над шаблонами, которые я введу в этого лака. В вашей разоренной стране это единственный способ наделить его разумом, сноровкой и быстрой реакцией, достаточными для того, чтобы победить Хоба. И я это сделаю.
23. Хороший план
Лучшие планы мышей и людей идут наперекосяк.
Сборник старинных сказок и баллад
На следующее утро Тайрон заколол еще одного вола, чтобы удовлетворить ненасытный аппетит шатека. Тот рос с пугающей быстротой и уже стал проворным и опасным хищником. Мы всегда приходили к нему втроем и проталкивали мясо в подвал длинными палками, а потом сразу запирали дверь.
На седьмой день после гибели Трима шатек уже ждал нас. Тайрон, как обычно, тащил на плече мясо. Я держал в руке факел и был начеку, в любой момент ожидая подвоха. Дейнон должен был отодвинуть засов и, медленно приоткрыв дверь, убедиться, что это прожорливое создание находится в кожистой паутине и ничем нам не угрожает.
Но на этот раз все было не так.
Шатек спрятался за дверью.
Не успел Дейнон приоткрыть дверь, как в щель высунулась тощая нога с острыми когтями.
Издав проклятие, Дейнон отпрянул назад. Я бросился вперед и со всей силы наступил шатеку на ногу. Дверь открылась шире, и я увидел перед собой горящие злобой глаза. Похоже, шатек был готов броситься на нас.
Я сунул ему в морду факел. Шатек со злобным шипением и рыком отскочил назад. Воспользовавшись моментом, Тайрон быстро забросил в подвал тушу.
Лишь после того как эта тварь набила брюхо, в подвал можно было заходить без опаски. Именно тогда Ада приходила работать над новым лаком. Иногда мы с Тайроном и Дейноном наблюдали за ней.
Встав перед инкубатором, где возлежал насытившийся шатек, она быстро, почти скороговоркой, произносила словы Нима.
Иногда шатек открывал огромный глаз и подозрительно разглядывал ее, но даже когда он спал, объясняла Ада, вводимые команды продолжали делать свое дело, формируя сознание находившегося в утробе лака.
– Я сплетаю основу и уток, чтобы соткать лабиринт высшего разума, – в какой-то момент торжественно произнесла Ада. – Я формирую синглтона, который будет сражаться на арене, стоя перед Лейфом.
Тайрон ничего на это не сказал, но бросил на меня взгляд, в котором я прочел все, что он думает по этому поводу. Теперь он всячески пытался угодить Аде, задавшись целью научиться у нее всему, чему только можно. Он ни за что не позволит мне сражаться за этим разумным лаком. Ведь он считает, что я еще слишком молод и мне необходимо продолжить обучение.
Если мы хотим окончательно уничтожить Хоба, а не только одержать победу на арене, нам придется сразиться в его логове со всеми его сущностями. Для этого, считал Тайрон, нам нужно как можно больше разумных лаков. Одного явно недостаточно.
Спустя месяц шатек отложил блестящее бурое вытянутое яйцо, около шести футов длиной, и прилепил его к родовой платформе зеленым, похожим на желатин веществом, сочившимся из его рта. Сделав свое дело, шатек умер, и перед нами возникла задача убрать его останки из подвала прежде, чем они начнут разлагаться.
За последнее время это создание выросло до размеров небольшого вола. Мы были вынуждены разделать его корпус на части, чтобы вынести их по лестнице из подвала наружу и захоронить в земле по ту сторону частокола.
Через неделю яйцо раскололось, и из него на четвереньках выползло почти идеальное человеческое существо. На первый взгляд оно было похоже на мускулистого мужчину с сильными, хорошо развитыми конечностями и чрезвычайно длинными руками.
Когда же мы с Тайроном помогли ему выпрямиться, то заметили, что у него утолщенная шея, а на шее имеется горловая втулка, как у боевого лака.
Последующие дни лак провел в глубоком сне в колодках в фургоне Тайрона, но каждый день его на час будили, чтобы покормить, вымыть и дать размяться.
Пока лак спал, Ада проводила возле него долгие часы, изливая ему прямо в уши потоки словов. Время от времени Тайрон и Дейнон подсаживались к ней, пытаясь узнать больше об этом процессе, хотя Дейнон потом сказал, что большую часть того, что она говорила, он не понял.
– Она произносит словы так быстро, что они сливаются друг с другом, превращаются в какую-то кашу, отчего невозможно понять их смысл, – посетовал он.
– Но ведь вы наверняка чему-то учитесь?
Дейнон усмехнулся.
– О да, еще как! Никогда не думал, что узнаю так много нового за такой короткий срок. Но понимаю я что-то лишь тогда, когда Ада учит непосредственно меня или Тайрон рассказывает, что от нее узнал. Но даже он не в состоянии уловить многое из того, что она тараторит. Он потом неторопливо расспрашивает ее и уточняет все, что не понял.
Однажды вечером Ада пригласила нас посмотреть на последний этап ее трудов. Она положила руку на лоб лаку. В одной лишь набедренной повязке, тот лежал на спине тихо и расслабленно, вытянув руки и ноги.
– Трим наделен сознанием, – объявила она. – Он знает, кто он такой, и обладает основными знаниями о нашем мире. Но в некотором смысле он как ребенок, которому приходится учиться методом проб и ошибок.
