– Медия? – удивленно переспросил Дейнон. – Что это?
– Небольшая речка, которая вытекает из земель гентхаев, – объяснил я ему.
– Верно. Она впадает в море к северу от Морских Ворот, – продолжил Джон. – В воде их были сотни, и их вынесло в открытое море… Говорят, что река была красной от крови. Несколько десятков тел выбросило на островки в устье Медии. В основном это волки или их останки. У некоторых были человеческие тела, но головы волков. У всех перерезано горло, а носы разбиты до костей.
– Ты ведь сочиняешь, верно? – улыбнулся Дейнон. – Это же чушь!
– Это правда, – стоял на своем Джон. Улыбки на его лице как не бывало. – Здесь появилась гвардия Протектора. Они собирали трупы и сжигали их, чтобы не допустить распространения болезней. Сейчас они в состоянии повышенной боевой готовности. Даже призвали резервистов.
– Что? Неужели ты думаешь, что убийцы волков придут сюда? – недоверчиво спросил Дейнон.
– Никто ничего не знает, но нельзя исключать и такой вариант.
Но я знал, и кровь похолодела в моих жилах. Это гентхаи. Они выследили волков, убили их и побросали трупы в реку. Время ожидания закончилось. Они вышли на тропу войны. Но зачем разбивать носы у человекоподобных вервейтов? Это такая месть за долгие годы угнетения? Или это послужило какой-то иной цели?
Неужели Протектор и его гвардия знают, что это дело рук гентхаев? – подумал я. Неужели они опасаются их неминуемого нападения? Неужели по этой причине они в таких количествах патрулируют улицы Джиндина?
Когда мы побежали вверх по склону холма обратно к дому, Дейнон неожиданно положил мне на плечо руку и заставил остановиться:
– Помнишь, что сказал Таллус о своей находке в лесу?
– Человеческий скелет с волчьей головой… – кивнул я.
– Значит, это была никакая не страшилка. Скелет был настоящий! Кто же мог убить этих созданий и бросить их в реку?
Я промолчал. Я пообещал Конниту хранить все в тайне. Пока мы бежали к дому Тайрона, голова моя буквально разрывалась от мыслей. Похоже, я единственный во всем городе, кому известно, что означают эти трупы. Гентхаи не только задались целью свергнуть Протектора. Они хотят напасть на джиннов по ту сторону Барьера.
Мой поединок был назначен на поздний вечер, поэтому я в ожидании, когда начнется первое состязание, присоединился к сидевшим на балконе Квин, Тайрону, Аде и Дейнону. Внезапно факелы и люстра моргнули и погасли. В зале потянуло ледяным холодом. Темноту огласили вопли ужаса.
Через секунду снова стало светло, и мы увидели, как по рядам к выходам бегут охваченные паникой зрители.
Это было то, чего я давно ожидал: в Колесо пришел Хоб, чтобы бросить мне вызов.
– Успокойтесь, пусть все, кто хочет, выйдут из зала, – сказал Тайрон, когда снова на миг погас свет.
Квин потянулась ко мне и сжала мою руку. Заметив это, Тайрон отвел взгляд, но ничего не сказал. Брид, Воуд и их бойцы должны уже быть в Общине, готовые подняться наверх, в Колесо. Такие меры предосторожности предпринимались всякий раз, когда я должен был выйти на арену.
Я посмотрел на выходы. Последние из убегавших зрителей уже исчезали в дверях. На балконе осталось не более ста человек. Это были заядлые любители: шаблонщики, бойцы, пришедшие посмотреть на других, а также их родственники. И конечно же, маклеры, желавшие продать красные билеты.
Я встал, Тайрон похлопал меня по спине:
– Помни, мы с тобой, мальчик. Не теряй головы, и непременно победишь.
Затем ко мне подошла Ада и быстро обняла.
– Топни, потом плюнь! – улыбнулась она. Но уже в следующую секунду ее лицо сделалось суровым. – А потом убей его, отомсти за Тала и Керна. Отомсти за своих родителей, за все те бедные души, которых он убивал и мучил. Ты сможешь, Лейф! Из-за меня лишился жизни один прекрасный человек. Я не допущу этой ошибки второй раз. Трим сделает свое дело, а ты – лучший партнер, о каком только можно мечтать!
Я хотел обнять и Квин, но не решился в присутствии ее отца. В ее глазах стояли слезы, и я, чтобы не выдать своих чувств, поспешил уйти.
Вместе с другими восемнадцатью бойцами «мин» Арены 13 я ждал в зеленой комнате, когда настанет моя очередь тянуть соломинку. Воздух был словно заряжен тревогой. Все молчали. Во рту у меня пересохло.
Я задумался о том, что делать, если на этот раз жребий падет не на меня.
Наверное, нужно просто потребовать права сразиться с Хобом. Вряд ли кто-то станет со мной спорить. Все знали, что я сын Мэта, все поймут, что я хочу отомстить за него. Да и вряд ли кто-то еще захочет выйти на этот бой. Тайрон вообще отказался обсуждать такой вариант – он был уверен, что выбор падет на меня.
Пинчеон взял со стола шар и предложил нам тянуть жребий.
Один за другим мы вытащили соломинки и сравнили их.
Мне досталась самая короткая.
При мысли о предстоящем поединке меня буквально трясло от возбуждения. Я вышел на арену, размахивая над головой двумя мечами «триг». Затем, следуя совету Ады, демонстративно шагнул вперед и занял позицию перед Тримом.
Зрители дружно, как по команде, ахнули. Я поднял голову и не поверил собственным глазам. Это было невероятно! Почти все места на балконе были заняты. Неужели люди вернулись, чтобы посмотреть мой бой с Хобом? Или потому что я сын Мэта и буду сражаться бок о бок с лаком, которого запрограммировала Ада?
Какой бы ни была причина, зрителей оказалось гораздо больше, чем тогда, когда Хоб дрался с Керном или Таллусом.
Мы с Тримом пригнулись и дружно топнули – левой, правой, левой, правой, – отбивая по половицам грозный ритм.
Топ! Бум! Топ! Бум!
У зрителей на балконе от удивления вытянулись лица.
Мы повторили нашу «чечетку», бросая противнику вызов. Нет, это не было напускной храбростью. Когда Хоб выйдет на Арену 13 – именно это он увидит и услышит. Своим топотом я заявлял джинну, что я не боюсь его и верю в свою победу. Заняв позицию перед лаком, а не за ним, я напоминал Хобу про тот последний раз, когда он потерпел на этой арене поражение.
Мы в третий раз бросили Хобу наш громоподобный вызов в тот миг, когда на арену через двойные двери «макс» вышли джинн и его триглад. На Хобе был традиционный боевой наряд – шорты и куртка с короткими рукавами, – но на голове был бронзовый шлем с прорезью для глаз. За Хобом следовали лаки в черных доспехах, просто излучавшие злобу.
Я вспомнил о своих погибших родителях, вспомнил о Керне, Таллусе и обо всех других, кого уничтожил Хоб, и меня охватила ярость. И тогда я сделал то, в чем тренировался каждый день: бросился к джинну и плюнул в прорезь его шлема. И хотя его лаки, шагнув вперед, загородили от меня Хоба, плевок попал точно в цель.
Размахивая мечами, лаки Хоба бросились вперед, но Трим левым плечом оттолкнул центрального, и тот спиной налетел на своих товарищей.
