Я собрал волю в кулак для последнего рывка. Сейчас или никогда, сказал я себе. Действуй, пока в тебе еще остаются силы! Но прежде чем мои ноги успели дать Триму сигнал, это сделали его собственные, громоподобно выбив по доскам арены ритм наступления, что вызвало бурю восторга у зрителей.
Мой лак перехватил инициативу. Это было то последнее, что оставалось у нас в резерве: Трим дал сигнал к финальной атаке. Все или ничего! Пусть так и будет.
Мы вновь ринулись на Хоба. Теперь я избегал его взгляда, чтобы не дать ему загипнотизировать меня еще раз. Как единое целое мы с Тримом пронеслись через всю арену, как волна, мчащаяся к дальнему берегу, где подобно скале, которая вечно противостоит морю, нас ждал враг. Но есть особая волна, которая обрушится на скалу тогда, когда пробьет ее час.
Мы с Тримом были именно такой волной. Триглад джинна рухнул под нашим натиском. Хоб во второй раз упал на колени, и Трим левой рукой вонзил клинок в горловую втулку одного из вражеских лаков.
В это мгновение до победы было рукой подать. Мы атаковали еще раз. Над моими плечами молниями мелькнули мечи Трима, и два Хобовых лака одновременно упали на пол. Хоб остался один. Слегка приподняв мечи, он молча ждал наших следующих действий.
Поединок завершился. Неужели он не понимает, что проиграл? Неужели он собрался защищаться?
Объятый яростью, я бросился на него и выбил клинки из его рук. Те полетели на пол. Я был готов его убить. Мои глаза застилал красный туман.
Однако разум возобладал. Мы все желали его смерти, но я помнил: джинну ни в коем случае нельзя отрубать голову, если мы хотим уничтожить Хоба полностью, а не убить только одну его сущность.
Я весь дрожал, однако заставил себя отступить в сторону и пропустить вперед Трима. Лак сделал шаг, готовясь нанести удар. Зрители затопали ногами и заулюлюкали, и меня наполнило ликование. Это был миг победы. Миг, который мы всеми силами старались приблизить.
Это был первый шаг к отмщению, и оно скоро свершится.
Удар Трима был точен. Хоб рухнул навзничь, из горла хлынула кровь. Несколько мгновений тело дрожало и подергивалось. Потом он затих. Он был мертв, но его тело оставалось нерасчлененным.
Настала очередь Ады.
29. Прокляты дважды рожденные
Дважды рожденные – дважды познавшие боль.
Трижды рожденные да будут прокляты снова.
«Амабрамсум», Книга мудрости гентхаев
Кровь Хоба собралась лужей вокруг его тела. Она была гораздо ярче человеческой, ярче, чем кровь любого другого существа. Даже впитываясь в деревянные половицы арены, она оставалась ярко-красной.
Двери «мин» и «макс» с грохотом распахнулись, и на арену выбежал Пинчеон с четырьмя помощниками. Впрочем, они тотчас остановились как вкопанные, растерянно глядя на кровь Хоба, которая продолжала растекаться вокруг его мертвого тела. Пинчеон побледнел; лицо его стало пепельно-серым. Он невнятно отдал какую-то команду, и два маршала боязливо приблизились к растекающейся красной луже. Каждый нес по ведру опилок, которыми они, держась от тела джинна на расстоянии, принялись засыпать лужу.
Вид у Пинчеона был ошарашенный. Он явно не ожидал, что я смогу победить Хоба, и еще не пришел в себя. Но и Главным распорядителем его сделали не просто так. Я знал, что в любой момент он может опечатать арену. В следующее мгновение я поднял голову и посмотрел на балкон: он пустел прямо на глазах.
Неожиданно послышался топот. Обернувшись, я увидел, что из двери «макс» выбежала группа людей с дубинками в руках. Возглавлял их Брид, который подбежал прямо к телу Хоба.
Двое помощников Брида несли носилки. Поставив их на пол, они взяли джинна за ноги и за руки и погрузили на них тело.
Пинчеон неуверенно приблизился. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, однако тотчас закрыл. Подняв носилки, бойцы Брида направились к двери «макс». Пинчеон возмущенно посмотрел им вслед и даже шагнул, чтобы их остановить, но Брид вскинул руку с дубинкой. Впрочем, применять ее не понадобилось.
Нога Главного распорядителя угодила в лужу крови. Пинчеон поскользнулся, замахал руками и упал. Один из спутников Брида протянул мне сложенный в несколько раз лоскут ткани и указал на мою рану. Я взял тряпицу и, чтобы остановить кровь, прижал к тому месту, где раньше было ухо. Рана пульсировала от боли, голова кружилась.
– За мной! – скомандовал я Триму, и мы поспешили вслед за Бридом. Несколько его человек остались на арене, держа наготове дубинки, чтобы не дать Пинчеону и его помощникам последовать за нами.
Тело Хоба отнесли в зеленую комнату и положили на большой деревянный стол. Ада и Тайрон уже ждали нас там, и когда я вошел вместе с Тримом, жестом позвали подойти ближе. С нами остались лишь Брид и двое его людей. Остальные охраняли вход снаружи. Сколько времени у нас есть до того момента, как здесь появятся кисточки? – подумал я.
Что, если у нас не будет двадцати минут, необходимых, по словам Ады, для того, чтобы уничтожить Хоба? А ведь кисточки явятся не с дубинками, а с копьями и мечами. Кроме того, их будет много. Сколько же человек в запасе у Воуда?
Тем временем с Хоба сняли шлем, и моему взгляду предстала большая безволосая голова с хищным крючковатым носом и безжизненными глазами. Ада поставила условие: тело джинна должно быть надежно обездвижено, и я ожидал увидеть цепи, которыми его привяжут к столу.
Но у Брида был свой план. В правую руку он взял молоток, а в левую гвоздь с широкой шляпкой. Приставив гвоздь к плечу джинна, он три раза ударил по шляпке, глубоко вогнав его в плоть Хоба. Гвоздь прошел через ткань и вонзился в деревянную столешницу. Вторым гвоздем он прибил вторую руку, третьим и четвертым обездвижил ноги.
Во время этой процедуры тело Хоба ни разу не шевельнулось. Джинн был абсолютно неподвижен. Я хотел посмотреть, как Ада справится с поставленной задачей. И она тотчас взялась за дело, обрушив на Хоба водопад словов.
Мы стояли молча, внимательно наблюдая за ее работой. Я как-то раз видел, как Тайрон вводил в лака шаблоны, но Ада работала по-другому, как раньше с шатеком, а затем с Тримом. Словы Нима слетали с ее губ так стремительно, что их было невозможно разобрать. Изредка она делала паузы, как будто задумывалась над чем-то.
Кровь все еще бжала из раны на шее Хоба, разверстой как красный рот, стекала на стол, капала на коричневый ковер и нам на обувь. В считаные секунды словы Ады возымели зримый эффект.
Мертвое тело содрогнулось. Джинн закатил глаза. Поток словов не иссякал. Тело джинна стало конвульсивно подергиваться. Хоб словно пытался встать со стола, однако гвозди крепко его держали. Наконец он притих. Мертвые глаза уставились в потолок, с губ сорвался ужасный стон, будто исторгнутый из глубин чрева.
Ада остановилась и посмотрела на него. Затем глубоко вздохнула.
– Ты закончила? – требовательно спросил Тайрон.
