Дал газу плавно, аэроплан разгоняться стал. На пятидесяти сам хвост приподнял, а Андрею осталось ручку на себя потянуть. Взлетел, круг над футбольным полем сделал, рукой помахал. Сориентировался по компасу и на Витебск. Десяток минут полета, и аэродром виден, на нем два «Морана»-«Парасоль», явно поручиков осовецкой авиароты, ибо другие аэропланы других моделей, в основном «Фарманы».
Приземлился Андрей, подрулил к перегоняемым аппаратам. Вокруг них механики крутятся, а пилотов нет. Андрей с вопросом:
– Где авиаторы?
– В штаб пошли. Говорят, у них один отстал.
– Где штаб?
Показали рукой, Андрей туда направился. А поручики у стола дежурного офицера убеждают, что надо разыскивать самолет. То ли двигатель у него сломался, то ли бензин кончился, а один из авиаторов видел, что у аэроплана пропеллер не крутится.
– Это где было? – спросил дежурный.
– Не надо искать, здесь я, – подошел Андрей. – Здравия желаю!
Козырнул. Поручики его отряда на него так уставились, как будто он с того света вернулся.
– Бензин кончился, удалось сесть у Заречья на поле. Несколько жестянок бензина купил. Повезло – последние забрал. Зато до аэродрома сам добрался.
Беспокойство пилотов понятно. При посадке вне аэродрома всякое могло приключиться. Попадет колесо шасси в ямку, и аппарат скапотирует, встанет на нос и сломает винт в лучшем случае, а в худшем перевернется на спину. В этом случае почти неизбежно случится пожар, так как бензин из бака польется на раскаленные детали мотора. Или был в гродненском отряде случай. Уже возвращались с боевого задания. До своего аэродрома не дотянули, мотор сдох. А внизу площадка, вроде бы ровная. Стали садиться, а это болото. Аппарат утопили, сами едва спаслись. Пилот тогда летнабу чуть физиономию не набил, он присоветовал сесть, показав рукой. Болото по цвету зелени от обычного поля всегда отличается. Но в летнабы до двадцатых годов брали дальтоников, людей, не различающих цвета. Считалось, что для них маскировка противником позиций не помеха, через нее видят.
Пока самолеты заправляли, обслуживали, пилоты обсуждали, ночевать здесь или успеют до Бегомля долететь. Решили лететь. Заход солнца через два часа пятьдесят минут, а лету два часа двадцать, то есть полчаса в запасе. Решив так, заняли места в кабинах, запустили моторы. Немного прогрев, пошли на взлет. Уже в воздухе заняли прежние места в строю. Однако уже через полчаса небо стало хмуриться, потом пошел дождь. Видимость стала ухудшаться. Козырек перед пилотом заливало водой, появилась опасность попутного столкновения. Андрей подосадовал. Надо было обговорить с пилотами действия на такой случай, а они просты – занять разные эшелоны по высоте, хотя бы с разницей в сто метров. Андрей выглядывал сбоку от козырька, здорово выручали летные очки – консервы.
Ведущий аэроплан стал снижаться, иначе за линией дождя не видно земли, не видны ориентиры. А Патронов держался самого надежного ориентира – шоссе Витебск – Лепель. Пока видна дорога, заблудиться невозможно. Дождь усиливался, и аэропланы снижались, к Бегомлю шли уже на полусотне метров. Аэродром с другой стороны, разворот сделали. На взлетно-посадочную полосу попали удачно. Патронов в этих местах уже летал, знал подходы к аэродрому.
Приземлились, разбрызгивая из-под колес большие лужи. Никто из обслуживающего персонала предположить не мог, что будут садиться самолеты. Пилоты промокли, замерзли, доложили в штабе отряда о посадке. Там дежурный в курсе был, из Витебска уже телефонировали. Потом дружно в столовую. Не столько есть хотелось, как согреться. Перекусили, выпили по два стакана чая. Чуканов попросил не уходить, а сам исчез. Вернувшись, достал из-за пазухи бутылку водки, подмигнул, разлил по стаканам из-под чая. Колебались недолго, выпили, закусили хлебом. Сразу тепло по жилам разбежалось. Пока в столовой сидели, стемнело. Переспали в офицерском общежитии, а вылететь погода не позволила. Низкая облачность, дождь. Воложин в полутора часах лета, а они застряли на трое суток. И изменить ничего нельзя, небесной канцелярии не прикажешь. Так что до ставшего родным аэродрома добрались с большой задержкой. Новые аэропланы сразу обступили и пилоты, и механики, и мотористы. Всем интересно, что за аппарат такой. Мотористы быстро отошли, двигатель «Гном» давно известен. Для механиков больших изменений тоже нет. Конструкция деревянная, обтянутая полотном, управление от ручки и педалей тросовое. Пилоты интересовались: как в полете себя ведет?
По сравнению с «Ньюпором» «Моран» немного быстрее, и скороподъемность лучше, но вооружения нет. А слухи до пилотов доходили, что на Западном фронте у германцев уже пулеметы появились, причем как на одноместных аэропланах, курсовые, так и на двухместном, у летнаба, для защиты задней полусферы.
Авиаторы, перегнавшие аэропланы из Питера, получили несколько дней отдыха. Андрей опасался, что простыл. Все же кабина, открытая всем ветрам, да еще и дождь поливал почти весь полет. Но обошлось даже без насморка.
Вступила в свои права зима. Снега еще не было, все же не Вологда или Екатеринбург, но по утрам трава белая от инея. По календарю уже пора и первому снегу лечь, но зимы в Европе мягкие.
Зимой полеты стали редкими. Из-за неустойчивой погоды, а еще авиаразведка мало что давала, тонкий слой снега в декабре укрыл позиции противника белой пеленой. Ни визуально определить, ни с помощью аэрофотосъемки. Многим офицерам роты дали отпуска.
И на Северо-Западном фронте затишье. После летнего наступления, когда немцам удалось продвинуться, отбить кое-какие города, наступило затишье. Противники обменивались артиллерийскими налетами, причем немцы имели преимущество из-за превосходства в тяжелой артиллерии. На Западном фронте бои продолжались и немалую роль сыграли английские танки. Огромные, неповоротливые, для немцев они стали неприятным сюрпризом. Германия лихорадочно стала разрабатывать свои, еще более неуклюжие, имевшие до восемнадцати членов экипажа. Свои танки имела Франция, причем более совершенные, с поворотной башней. Английские и немецкие имели спонсоны с пушкой или пулеметом. Только Россия, как и Германия, появление нового рода войск проспала. Русские и немецкие генералы ошиблись, считая главным родом войск кавалерию, а война маневренной, как ожидали, не случилась, позиционной была. Серьезные укрепления с обеих сторон, несколько рядов колючей проволоки, а главное – пулеметы, появившиеся в войсках в массовом количестве, не давали пехоте шанса продвинуться в атаке. Детище Хайрема Стивенса Максима имели Германия и Россия; Франция и Англия выпускали свои пулеметы.
С появлением танков на поле боя конструкторы стали разрабатывать противотанковые пушки, а еще зенитные орудия, ведь авиация стремительно развивалась. Любая война приводит к жертвам, разрушениям, но она дает резкий толчок прогрессу. Для зенитной и противотанковой артиллерии потребовались снаряды с высокой начальной скоростью, были созданы новые пороха, дающие такую скорость. Промышленность стала осваивать конвейерные методы сборки оружия и техники, а для этого нужны были станки с высокой точностью обработки, новые виды сталей. А после применения немцами отравляющих веществ, в основном хлора и иприта, появились противогазы и новый род войск – химзащиты.
