– Я откровенен… говорите.
– Вы человек, который имеет все пороки и который никогда не употреблял никакого старания, чтобы их обуздать, – отвечал физиономист.
Мирабо уехал. Он понял, что Лафатер, так резко и смело говоря, не мог быть ни лжецом, ни шарлатаном».
Что и говорить, с наглецами, даже высокого полета, надо быть попроще.
«Мерсье (Луи Себестьян, 1740–1814, писатель, утопист, драматург. – А.А.), французский писатель, замечательный своей оригинальностью, нанес визит Лафатеру. Обменявшись несколькими фразами, молодой человек просил Лафатера сказать, кто он.
– Вы – литератор, – отвечал физиономист.
– Позвольте узнать, какого рода литературы?
– Вы немного философ, блестящий, живой! У вас оригинальный ум, и не ошибусь, если скажу, что вы Мерсье, автор “Tableau de Paris”, “Картины Парижа”…»
Впрочем, Лафатер был всегда прекрасно осведомлен о приезжих!
«Однажды, встретившись с незнакомым молодым человеком, Лафатер настоятельно убеждал его укротить бешеный характер, который в нем открыл.
Через некоторое время молодому человеку пришлось путешествовать в почтовой карете. Он начал бранить кондуктора за тихую езду, но возница не обратил на это никакого внимания. Молодой человек выхватил пистолет и убил кондуктора наповал.
Спустя некоторое время молодой человек по приговору суда был повешен…»
Увы, возница сидел задом и не видел «физиогномику» говорящего!
«Один немецкий барон, женившись на хорошенькой и богатой барышне, приехал в Цюрих посоветоваться с Лафатером относительно своей семейной жизни. Взглянув на молодую женщину, Лафатер нахмурил брови и не захотел отвечать. Барон настаивал.
Не зная, как лучше сформулировать отказ или смягчить приговор судьбы, Лафатер сказал, что он никак не может передать заключения при даме, а должен поговорить с мужем наедине.
Барон удалился с Лафатером в другую комнату, и тогда философ сказал барону, чтобы он держал жену под строгим надзором, потому что его наблюдения говорят, что из молодой особы со временем получится женщина со склонностью к самому низкому разврату.
Клиент рассердился и осыпал Лафатера грубыми насмешками. Прошло несколько лет, и барон действительно покинул свою жену, потому что она предалась последней степени разврата и пьянства».
Если женщина, разумеется, подслушивала, то она поняла, что иначе как в «разврат» ей и уйти некуда!
«Однажды дама привела к Лафатеру свою дочь с признаками какого-то болезненного расстройства.
– Меня огорчает болезнь моей дочери, – сказала она, – сделайте милость, определите ее причину!
Лафатер дал уклончивый ответ, но дама настаивала, и Лафатер передал ей запечатанный конверт.
– Это мой ответ, но вы распечатаете его только через восемь месяцев.
Через восемь месяцев дочь умерла. Мать вскрыла письмо и прочла:
“Я сожалею о вас и с вами плачу. Когда вы прочтете эти строки, вы будете несчастная мать”».
К последнему случаю, явно не веселому и не анекдотическому, заметим вскользь, однако, что слово «анекдот» в давние, например пушкинские времена, обозначало просто некий довольно вероятный случай, произошедший с неким историческим лицом. Ныне же все то же словечко «анекдот» относится исключительно к области смеха и юмора.
