Процесс длился несколько месяцев. Кошон столь хитроумно проводил допросы, что многие обвинения рассыпались на глазах. Как, например, ношение на груди корня мандрагоры. Ведь в момент пленения наемники раздели Жанну донага и никакого корня мандрагоры при ней найдено не было.
Обвинения, по которым ее могли осудить на длительное заключение, потихонечку подтверждались. Взять хотя бы историю с подписями Жанны. На процессе выяснилось, что у нее было два рода подписи. Когда она подписывалась крестом, это означало лживость ее слов, необходимость исправления их смысла. Напротив, подписываясь кольцом, то есть кружком, она давала понять, что сказанное ею надлежит истолковывать буквально. Значит, крест был для нее символом лжи, а кольцо (оно, как правило, защищало того, кто предавался магии) было средством выражения истины. Возможно, Жанна вкладывала иной смысл в эти значки, но на процессе она не вдавалась в разъяснения по данному вопросу. И судьи сочли это отягчающим обстоятельством, подтверждающим колдовскую сущность Девственницы.
Процесс потихоньку двигался к своему завершению. Но материалов для вынесения сурового приговора не хватало. Суд попытался воздействовать на пленницу иными средствами. Ее проводили в специальную камеру, где все было готово к применению пыток. Угрожали сожжением и адскими муками. Использовать камеру на самом деле никто не собирался. К Жанне никаких пыток не применяли.
Парижский университет жаждал крови, требовал сжечь «еретичку». Последовавшие затем события показывают, что люди, представлявшие вышеупомянутое заведение, готовы были идти до конца. Их не устраивало отречение Жанны, их устроило бы только аутодафе. Был нарушен строжайший приказ Анны Бургундской не прикасаться к Жанне как к женщине. Объяснили это потом тем, что в платье, которое теперь носила Жанна вместо так любимой ею мужской одежды (и сшитое для нее Анной Бургундской), Девственница выглядела слишком соблазнительно. Наемники, охранявшие ее, попытались овладеть ею силой, хотя, по известным причинам, и не смогли. Это безобразие продолжалось три ночи и три дня. Ее так сильно избили, что лицо у нее было истерзанное и покалеченное.
И тут подставные лица предложили ей бежать. Жанна не выдержала: облачилась в мужскую одежду, которую перед судьями обязалась не носить более, и сделала попытку к бегству. Ее поймали. Жанну объявили вероотступницей. Теперь и речи не могло быть о выкупе. Только тайное освобождение.
Никто, скорее всего, не собирался держать Жанну взаперти всю ее жизнь. А вот вывести ее из игры окончательно — в этом нуждались все. И костер — самая лучшая маскировка для этого.
Официальная дата казни была установлена впоследствии. И установлена произвольно. Для того чтобы покончить с вызывающими неудобство расхождениями.
Современными историками принята дата 31 мая 1431 года (у российских историков — 30 мая). Однако английские летописцы заверяют, что казнь состоялась в феврале 1432 года. Президент Эно, суперинтендант в штате королевы Марии Лещинской, получил доступ к самым тайным архивам Короны. В своих «Мемуарах» датой казни он называет 14 июня 1431 года. Жан де Серр в «Обзоре истории Франции» (1597) сообщает, что казнь имела место 6 июля 1431 года.
Действительно, сожжение на костре имело место. Но только когда и кого? Многие историки, как зарубежные, так и российские, пришли к выводу, что доказательства гибели Жанны весьма условны, доказательства же ее существования нашли отражение и в финансовых документах того времени.
Англичанин Кэкстон, родившийся в 1422 году, в своей «Летописи Англии» (1480) заявляет, что во время поездки ко двору герцога Бургундского он узнал, что Жанна Девственница провела в заключении девять месяцев после сцены сожжения на костре в Руане.
Слух о спасении Жанны так быстро распространился после ее «казни», что встревожил парижские власти, и они попытались провести расследование. Был даже затеян опрос свидетелей, которые приводили разные причины, по которым в то время не присутствовали при казни.
Герцог Бедфордский и губернатор Руана граф Уорик на казни отсутствовали.
Историк Робер Амбелен уверяет, что Жанне отнюдь не предстояло умирать.
В архивах Нижней Сены и Руанского архиепископства нигде не указаны расходы, связанные с казнью Жанны. Ее имя нигде не встречается: ни среди имен колдуний, ни среди имен других осужденных.
К месту казни привели женщину, у которой на голову был надет капюшон, а сверху капюшона еще и колпак. Неясно, зачем вдруг понадобился капюшон? Обычно несчастные, осужденные к сожжению, шли на костер с обнаженной головой, если не считать бумажного или картонного колпака, обмазанного, как и рубаха, сернистым составом. Может быть, капюшон оказался необходим, чтобы скрыть лицо бедной женщины? Привели ее из замка.
Руанский палач Жоффруа Тераж, ранее видевший Жанну, не узнал ее во время казни. В описываемые времена такую казнь полагалось проводить при стечении народа, чтобы показать, что в споре с церковью последнее слово никогда не остается за дьяволом. В данном случае было сделано все, чтобы не только толпе, но и солдатам, ее сдерживающим, практически ничего не было видно.
Вопреки обычной практике на площади находилось 800 солдат, оттеснявших народ на самый край площади Старого рынка. Площадь не так уж и велика, и солдаты стояли плотной стеной. Много ли разглядишь из-за такой «стены»? Да и сами солдаты находились не слишком близко к месту казни, чтобы разглядеть подробности. Но и этого показалось мало. Приговоренную окружало 120 воинов. Сама приговоренная маленького роста (он известен в точности— 158 см), в то время как Жанна Девственница была, по многочисленным воспоминаниям знавших ее лично, довольно высокого для женщины роста.
Далее, костер частично загораживал огромный деревянный щит, на котором большими буквами начертали причину приговора.
В те времена люди любили смотреть на казни. Казни наиболее известных преступников превращались в своеобразные народные гуляния, где заранее занимались зрительские места. Знать и богачи предпочитали наслаждаться зрелищем из окон второго и третьего этажей домов, выходящих к месту казни. И за такие места выплачивали владельцам приличные суммы. Так вот, в данном случае власти предписали, чтобы окна домов, выходящих на площадь, были наглухо закрыты деревянными ставнями.
На взгляд французского историка, доказательств того, что произошла подмена и сожгли не Жанну, вполне достаточно. Робер Амбелен полагает, что осужденной, игравшей роль Жанны, предварительно дали какое-нибудь сильное наркотическое снадобье, чтобы подавить ее волю и не допустить разных эксцессов.
Итак, казнь состоялась, но Жанна спаслась.
Версию о спасении Девственницы можно почерпнуть из ряда документов, таких, как счетные книги Орлеана, хроника декана Сен-Тибо, многочисленные мемуары. К несчастью, ряд документов в течение примерно последних ста лет, когда Жанна была канонизирована, таинственным образом исчезает. Пропадают один за другим несколько томов «Счетов Орлеанской крепости», некоторые документы, подтверждающие, что по приказу Карла Орлеанского город Блуа выплатил некую сумму Жанне в качестве приданого, брачный контракт Жанны и т.д. Французские историки предполагают, что таинственно исчезнувшие документы и предметы (в том числе надгробная плита Жанны Д’Арк в Сен-Дени и надгробная плита с могилы Жанны дез Армуаз) частично уничтожены, а частью осели в тайных архивах Ватикана. Казалось бы, прошло уже несколько столетий, давно не сидят на французском троне потомки Карла VII, да и самой монархии во Франции не существует. К чему теперь скрывать подлинные страницы истории? Но тогда католическая церковь вынуждена будет сознаться в многовековой и столь грандиозной фальсификации. Это потянет за собой раскрытие и других, не менее существенных тайн. Ватикан делает все, чтобы избежать скандалов.
