Кровать подъезжала к объявлению, которое Мэдди в ее состоянии показалось смешным. «Только для медицинского персонала. Дверь снабжена тревожной сигнализацией». Мэдди подумала: «Я тоже». Она схватила Алекса так крепко, что сквозь накрахмаленную ткань ощутила проступившие позвонки.
— Алекс! — умоляла она. — Не делай этого!
— Охрана! — разнесся крик по коридору.
— Алекс, ты мне нужен, — лились слова изо рта, напоминавшего раскрытую рану. — Пожалуйста, помоги мне.
Петронелла оттолкнула медсестру прочь и покатила Алекса навстречу его злой и неминуемой судьбе.
— Я прошу тебя только об одном: сделай ему обрезание, — сказал Алекс печальным, смиренным голосом. — В конце концов, я же был обрезан.
— Да, — мрачно согласилась Мэдди, — только после операции они выбросили не ту часть.
Она внезапно с прискорбием поняла, что Алекс оказался пустышкой. Но ее непреодолимо тянуло к нему, как астронавта затягивает в черную дыру.
Возле лифтов раздался шум. Мэдди сначала не узнала фигуру, вторгшуюся на территорию больницы, потому что она бежала. Единственное в этой жизни, за чем когда-либо бегала Джиллиан, — это репутация.
— Джек! — задыхаясь, кричала она, налетев на кровать Алекса, которая врезалась в тележку с лекарствами и обдала Петронеллу взрывом разноцветного конфетти из таблеток.
Внутри у Мэдди все сжалось и задрожало, когда она увидела пепельно-бледное лицо Джиллиан.
— Она забрала Джека!
Мэдди судорожно вдохнула, чувствуя, как в ее легкие входит пустота.
— Что? — она схватила Джиллиан за худенькие плечи. — Кто?
— Эдвина Хелпс.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Соединение
Наблюдайте за своим ребенком. Пусть он смотрит в ваши глаза и ничто из окружающего мира не сможет отвлечь вас друг от друга. Никогда не бросайте его в незнакомых ситуациях.
Пенелопа Лич. Снаряжение для ребенка.
31. Сборы на рассвете
Джиллиан несвойственным для нее папским жестом бросилась наземь и поцеловала мостовую рядом с аллеей в Сохо.
— Кто-нибудь, ущипните меня! Какое же это блаженство — вырваться из пригорода!
— Джиллиан, ради бога! — зашипела на нее Мэдди, натянутая как струна. Как только она потеряла Джека, все ее материнские инстинкты вернулись к ней с сокрушающей силой.
— Мэдди говорила, что ты любишь это место. — Пока Мэдди и Джиллиан играли в игру «найди полицейского», Мамаша Джой просовывала проволочную вешалку вдоль стекла с пассажирской стороны старой немощной машины Руперта Перегрина.
— Продавщица из магазина в Милтон-Кейнс спросила меня, не собираюсь ли я у них поселиться. А я ей говорю: «У вас манго бывает круглый год?» А она мне: «Манго?» А я ей: «Именно!»
Свет в офисе Перегрина на втором этаже погас как раз в тот момент, когда Мамаше Джой удалось подцепить замок на двери.
— Джиллиан! Садись!
Мэдди и Джиллиан скользнули в липкую темноту на тошнотворно грязные темные сиденья и замерли в ожидании звука поворачиваемого ключа в замке зажигания. Сарафанное радио разнесло последнюю новость о том, что одна из пожизненных заключенных в Холлоуэй забеременела и главным подозреваемым был Перегрин.
Когда адвокат втиснул в пространство между рулем и сиденьем свой живот, который можно было измерить только циклопическими величинами, машина резко осела налево. Копируя действие, так часто показываемое в бесконечных полицейских сериалах, Мэдди взяла в руки предмет, который адвокату должен был по ощущениям показаться пистолетом, а на самом деле был детской чашкой с носиком, и прижала его к основанию покрытого перхотью черепа Перегрина. Джиллиан наклонилась и выдернула ключи из замка зажигания.
— Двина забрала Джека! — От горя голос Мэдди отказывался ей повиноваться и звучал так низко и скорбно, что она сама его не узнавала.
— Так, так, так, — произнес Перегрин с отвратительным высокомерием. — Как богата жизнь сложными ситуациями!
Мэдди сильнее воткнула носик чашки Джека в синеватые складки его шеи.
— Если ты мне не поможешь, я дам против тебя показания. «Ах да! Совместная работа под его началом, вернее, под его концам была так приятна, Ваша Честь! Он очень углубленно относится к своей работе!»
— Неужели? А я думал, что бегство из старой доброй женской тюрьмы вряд ли придаст достоверности подобному свидетельству… Ах, ну что же я могу об этом знать. Я ведь всего лишь адвокат, — пожал плечами Перегрин, нисколько не утратив своего скабрезного настроения.
— Слушай ты, косоглазый пьяница-импотент…
— Я вижу, ты так и не научилась пользоваться родной речью. Такого явления, как мужчина-импотент, в природе не существует, — язвительно заметил он. — Есть только ущербные женщины.
Здесь уже требовалось подкрепление. Мэдди кивнула, и Мамаша Джой молнией метнулась из тени и ювелирно точно разместила свое тело на сиденье рядом с язвительным адвокатом. С презрительным безразличием Перегрин попытался открыть свою дверь.
— О-о, по-моему, ты чуток торопишься, — колыхнулись веселой волной подбородки Мамаши Джой.
— Это ты зря, тем более что у нее в кармане сидит одна знакомая кошечка, — добавила Мэдди с торжеством.
Мясистое лицо Перегрина осунулось.
— Вы захватили Трюфеля? — медленно спросил он.
Мамаша Джой вытащила на свет раскормленный пушистый комок, держа его вне досягаемости Перегрина. Кот душераздирающе мяукал. Его хозяин вспотел и задергался.
— Ну? — спросила она, растягивая кошачью шею так, будто собиралась ее свернуть.
— Я не хотел! — проблеял он.
— Чего не хотел? — потребовала Мэдди.
— Это заложено на генетическом уровне. Примитивный инстинкт самосохранения…
Мамаша Джой плотнее сжала горло кошки.
— Но некоторые психологические обстоятельства стали складываться неудачно… и у меня появилось неожиданное желание сменить род занятий, — лепетал он, с трудом переводя смрадное дыхание. — И место работы, где-нибудь во влажном климате, с коктейлями с зонтиками в пастельных тонах… А мисс Хелпс помогает мне, финансируя мой… досрочный уход на пенсию. Мне всего лишь пришлось составить пару фальшивых бумаг на усыновление.
Из груди Мэдди исторгся мучительный крик. На ее лицо опустилась тень, как жалюзи на окно.
— Для кого? — Ее голос дребезжал и рвал горло. Ей было больно произносить эти слова. — Когда? Где?
— Ее племянница встречает их сегодня вечером. Новозеландская девица совершает традиционное турне по Европе. Передача, по-моему, состоится завтра. Шкурный интерес, замаскированный под великодушие.
