— А мечи — стражи?
Он нахмурился, ему почему — то не понравилась тема.
Мальчик заметил, как он потёр колено.
Алан провёл его до комнаты, где он пробудился и обещал навестить позже.
Неудачное слово отбило у Алана охоту разговаривать.
Альфредо нигде не было видно, он обрыл прилегающие здания, но они пустовали. Тогда мальчик взял со стола книгу, бросив рядом с кроватью наплечный мешок.
Шестерни над крышами поскрипывали, перевозя куда — то джентльменов в костюмах.
Накрапывал дождь, и сам того не замечая, он погрузился в дремоту.
Лучи солнца, ласкающие лицо, разбудили его.
Он поднял тяжелую голову и еще не совсем понимая, что пробегает по подбородку, выглянул в окно, на городские руины.
Лучики упорно пробивались сквозь переломанные линии передач, сквозь разведенные навеки мосты. Пробирались, обходили стены и шли прямо, не обращая внимания на любые преграды, и делая из промозглых траншей багровые рубины.
— Вот оно какое — солнце…
Щипало кожу, с непривычки резало глаза. Мальчик залюбовался зрелищем, но одернул себя. Свесив с кровати руку, он нашарил таблетки.
Излучение из — за разрушенного озонового слоя губительно воздействовало на живых.
Завесив стену предусмотренным для данного случая полотнищем, похожим на фольгу, он начал разминку — обязательное действо, ставшее церемонией пробуждения.
После утренних мероприятий он решил заняться самообучением, попутно завтракая консервами из мешка.
Его влекло поглазеть на неразборчивый источник света, но руины уже заволокли тучи.
Он быстро одолел книгу, взялся за вторую, затем за третью. Читал до середины ночи, и ложился спать.
Пробуждаясь, он спешил к окну, но ему так и не довелось увидеть восход.
Самообучение завлекло его с головой.
Утро за утром, он с охотой брался за книги.
И так в монотонном труде, пока не наступал день, когда возвращался Альфредо.
Мальчик перелистывал страницу, когда почувствовал дыхание за спиной.
— Ты молодец, справился с задачей. Я рад, что мои труды не остались напрасными.
— Ваши труды? Давно за мной следите?
— Неделю гляжу на тебя. Твой организм привыкает к низкому уровню кислорода.
— Можно немного еды?
— Конечно, я принес.
— Это была проверка? — спросил мальчик, вспарывая ножом упаковку из-под травянистой каши.
— В каком — то роде.
— В лабораториях пакуют еду?
— Наш остров участвует в торговле, это Тогу — так он назвал жидкую растительную пищу в растворе, пахнущую мясом, но ощущаемую как водоросли.
— Дорого обходится?
— Лекарства дороже, ешь и не ерничай. Я нашел в твоем мешке потрепанное радио. Пришлось повозиться, но теперь оно работает как новенькое. Хочешь послушать?
— Не сейчас, я еще не дочитал главу.
— Молодец, я положу его на полку.
Альфредо положил радио, и вопреки ожиданиям мальчика остаться одному, включил приемник на среднюю громкость и насвистывая мелодию вышел на балкон.
Вначале было то же самое шипение, что и тогда, на складе, где он его нашел, но спустя некоторое время оно сменилось человеческим голосом.
Голос отдавал металлическим звуком и неприятно резал слух, но мальчик привыкал к скрежету.
— Внимание, сограждане островной империи, будьте бдительны, чужие разгуливают по просторам, не пускайте их в дом. Не давайте пищи, не ведитесь на плаксивые или сластивые речи. Сообщайте о нарушителях в центр надзора вашего города, в случае отказа в гильдию протекторов. Во втором варианте срок обжалования ареста — неделя. Повторяем — соблюдайте бдительность, если есть возможность, собственными руками остановите преступников. С уважением ваше городское управление.
Запись стояла на постоянном повторе. Ее прерывали лишь изредка звучащие песни.
— Радио настроено на восточные частоты, пришлось усилить сигнал, и подключиться к сети антенн. Затея далеко не из простых, провозился с проводочками… Подключить их к кольцевым зданиям не проще, чем сговориться с торговцами. Просветители не любят, когда за ними шпионят.
— Я снова не услышал ваших шагов, — досадно проговорил мальчик, и тут же добавил, — чужие… Это они о нас с вами?
— Чужие, посторонние — да.
— Есть еще какие — то радиостанции?
— Рановато бы тебе о них знать.
— Покажите.
Под динамиком имелась задвижка, отворив которую мальчик увидал черные и белые нитки, перебегающие со строки на строку, складываясь в киноленту. За нитками шел звук, похожий на швейную машинку, а под отворачиваемым держателем вертелись катушки.
Изображение стабилизировалось, и он опознавал фигуры, движения и лица говоривших, насколько это позволял экранчик величиной с его ладонь.
На настроенной станции рассказчик говорил историю. У него погибла семья, их остров ушел под воду, он вытащил дочку из завала, а жену не нашел. Угнал у соседей лодку, одной рукой держал девочку, а другой греб изо всех сил, втыкал весла в воду. Одно обломилось, и он усиленно налег на второе. Мальчик оторвался от прослушания и уловил грустную улыбку Альфредо.
— Почему вы улыбаетесь? Это же…
— Слушай дальше — со вздохом сказал он и отвернулся к единственному целому окну.
Мужчина увидел своего деда, тело которого плыло по поверхности, слегка погруженное внутрь. За дедом течение заволакивало и других. Соседний остров тоже ушел под воду. Лица утопающих омывались со всех сторон водой, маленькие волны плескались о их тела, а он греб.
Рассказчик уже рыдал, проглатывая слезы, но слушатель в эфире встал с кресла:
— Вы кому — то помогли вылезти?
— Нет — честно ответил мужчина.
— Понятно. Вопросов не имею.
Мужчина продолжил рассказ.
— Дочка моя, солнце мое, заболела и сын, простыли, но лекарств… Один лишь флакон с мазью под нос, утащенный у надзирателя, работающего на заводе. Пробрался к его ящику и вскрыл.
— Когда это произошло?
— Месяца два назад.
— Какова причина воровства?
— Вам еще нужна причина?! Да у нас умирают тысячи, одни за другими, а вам нужна причина?!
Эфир на миг поставился на паузу, сидящие зашептались.
— Он возражает! Какая дикость!
— Под стражу! — прорвался сквозь радиомолчание командирский голос.
Щелкнули дверные замки и эфир возобновился, но центральная часть картинки не формировалась.
