Повременив, ведущий дал публике заново взвесить свой выбор.
— Объявляю перерыв, ждем результатов.
Пол часа, и молчание нарушил механический голос:
— Статистика гласит: девятнадцать процентов против восьмидесяти одного.
— Решение принято. Именем закона… (здесь было много слов, о законодательстве, правосудии, но мальчик не слушал их, он был ошеломлен) свободный народ принял решение, которое гласит о том, что вас ждет смерть.
Мужчина вскочил.
— Это несправедливо.
— Сама жизнь несправедливая штука, и вы своим примером это показали.
— Внимание! Сын потерпевшего! — вмешался осведомитель на радиостанции.
— Впустите его — ответил ведущий, я хочу на него посмотреть.
Вошел ободранный и испачканный грязью мальчик, все руки покрыты синяками и ссадинами. Лицо исполосовано будто чьими — то когтями, ухо разодрано, но он выглядел веселым и улыбался. «ПАПА!» — он хотел броситься к нему на шею, но, под руки схватили охранники, и рявкнули. Тот притих, и его вывели из зала опроса.
— Сын говорит, что хочет видеть отца — сказал осведомитель.
— Он его увидит — ответил с кисло — сладкой миной ведущий. — После сожжения. Казнь назначена на завтра, после обеда. Все желающие могут прийти на площадь Высокий Сквер. Дети наше будущее, а он пренебрег ребенком и заботился о личном благополучии. Он сам выбрал свой путь, и выдуманная апология не смилостивит верные голоса империи! Забота о наследии — нашем будущем — верный залог успеха и спасения человечества!
Голос ведущего потонул в аплодисментах.
— Невозможно — нарушил тишину ребенок. Просто невозможно… — его разрывали слезы.
И большего он не мог произнести.
Альфредо сел рядом, ласково поглаживая по голове.
— Пойми, в мире бывают… противоречивые вещи, и тебе, когда — ни будь придётся с ними столкнуться, и ты должен быть готов к ним. Только познавая боль мы научимся ее принимать и отпускать. Познание мира проходит не только сквозь призму радости, счастья, любви и понимания, но и гадкое, кое мы силимся не замечать. Ощути на себе. Ты примешь правильный выбор. Ошибки совершаем все мы, не бойся их совершать.
— Мне все равно страшно — сказал мальчик прижавшись к Альфредо.
Он опешил и просто держал руки перед собой, не отталкивая его, но и не обнимая в ответ.
— Как и здравому уму, неизвестность пугает, но пока ты не вырос, я всегда рядом, хранитель, а когда вырастешь — ты выберешь чьим хранителем станешь сам. Это может быть семья, или что — то иное, но не советую познать одиночество. В условиях нынешнего обитания, сложно придумать более грустной истории.
Хлопнув в ладоши, Альфредо встал.
— Заканчиваем разговоры, завтра начнется новая жизнь, я буду ждать тебя внизу, у первого этажа ровно в девять. Теплой ночи.
Он поставил на стол ночник, отливающийся новизной и блестящий под звездами.
— Что это?
— Световой Камень, аборигены поговаривают, что они свалились с луны.
— С луны?
— Подмёрзнешь — прижми к телу и расслабься.
Повертев его, Альфредо запустил пальцы во впадинки и голубой огонёк обволок кровать. Он ещё раз поглядел в глаза мальчику и вышел.
Глава — 7 —
Альфредо
«Он не испорчен, невинный, повидавший слишком много. Чей это ребенок?» — рассуждал Альфредо, поднимаясь по тросу наверх одного из крутящихся колец.
Ловко минуя стекла, он с удовольствием отцепил лебедку — практичная штучка, и цепляется за любую сталь магнитом.
Ему надлежит обыскать кучи папок, исследовать персонал восьмого убежища, если о таковом найдутся бумаги, и сверить схожие медицинские карты.
Альфредо не покидала мысль, что парень неспроста затесался на остров.
Вчера он под предлогом проверки здоровья, провел полное, возможное в их условиях обследование мальчика, и сейчас восстанавливал в голове отложенную на полку информацию.
Поднявшись по крутому скату на самый верх, он молниеносно переметнул тело за край перил и сбил охранника с ног, резко развернулся и ударил в сонную артерию ребром ладони.
Прощупал — живой.
«Полчаса у меня есть, не больше».
Металлическая маска скрывала часть лица. Ту часть, где стояло клеймо, нанесенное им очень давно.
В те времена никто еще не подозревал о чудодейственной силе иридиума в ограниченных количествах.
Ему не шибко повезло со способностями.
Посредственность или крайность — вот приговор иридиума, но они компенсировали его недостатки, в связи с чем он превзошёл братьев ордена. Не имея слабых мест, опережал соперников и выходил победителем.
Он прикрыл глаза, и сквозь закрытые веки увидел мир в другом свете, словно датчик, чувствительный к вибрации и отзывающийся на дуновения энергии.
Протекторов в здании не было, и слава на то богам.
Шупомодавляющие плащи протекторов дополнялись фурнитурой из металлических вставок и аппликаций, стимулирующих силу действия «клейма».
Они не носили тяжелой брони, как ликвидаторы.
А справиться даже с обделенным способностями протектором не так уж и просто. Тем более если учесть, что они являются носителями таких же клейм.
Новичков в гильдию протекторов не берут, его вмешательство с применением клейма сразу бы почувствовали.
Значит у него больше тридцати минут.
Подкравшись к стеклу в потолке здания, аккуратно приложил руку. Температура слегка повышена, в этой комнате кто — то есть.
Он чувствовал пар, наслаивающийся от дыхания внутри.
Человек затревожился и бросил взгляд наверх.
Альфредо едва успел подтянуть плащ теней, обретая невидимость, и с замиранием сидел и глядел в глаза стражнику, шепча про себя: «Здесь никого нет, уйди».
Человек оказался на удивление чувствительным к инородным силам, и слишком долго разглядывал края стекла, пытаясь выискать причину беспокойства.
Альфредо смерил взглядом высоту. Часы щелкнули — миновало деление.
Больше терять времени он не мог, поэтому, направив силы в ноги, прыгнул, четким движением в полете прорубил круг в окне клинком, и, падая вниз, подхватил летящее стекло в воздухе. Приземлившись метнул нож из рукава в охранника.
Тот только и успел повернуться боком, собираясь кричать от боли, как Альфредо уже был рядом и могильным голосом шептал на ухо:
— Либо ты не разглядел жертву и порезался, либо ты мертвый охранник.
Быстрое кивание головой вверх и вниз немного успокоило.
