– А… вы об этом… Смотрите. Вот взял я печать на ремонт. А тут приходит очередной проситель. Что делать? Не останавливать же из-за такого пустяка работу космопорта! Опять бегут ко мне: дай, мол, что-нибудь, чем можно временно заменить печать. Раз прибежали, два прибежали. На третий я решил сделать Печать с оттисками всех печатей космопорта, чтобы она сразу могла заменять их все. Разве не мудрое решение?
– Просто гениальное! – даже капитана проняло. – Если вдруг решите отправиться в космос, на моём корабле для вас всегда найдётся место!
– Спасибо, лэр капитан, – техник польщено потупил взгляд.
Неожиданное избавление для лейтенанта решили отпраздновать. У хозяина комнаты оказался приличный запас всяких спиртных напитков, так что за этим дело не стало. Спустя полчаса под дружный звон стаканов и крики «Виват!» на многострадальную справку была водружена Печать. Техник немного с ней пошаманил, и взгляду довольных космонавтов открылся аккуратный синий кружок, со стремительным крейсером в центре. По ободку шли цепочки официальных наименований космопорта.
Когда товарищи покидали техника, они уже стали с ним лучшими друзьями. Раймон Ванга же сильно призадумался над своим непотребным поведением с тем, первым на его жизненном пути, техником. Конечно, погоны, внешний вид, и всё такое – это важно. Вот только куда важнее внутренний мир этих маленьких людей, на плечах которых стоит такая большая Империя.
Обманчивый блеск высшего света
– Прощайте, лэр капитан. Чистого света звёзд вам в проколе.
– И вам, лэр Ванга, и вам. Помните, я постарался максимально уладить это недоразумение, поэтому, если вам что-то понадобится в полёте – например, хорошая компания, – обращайтесь прямо к первому помощнику капитана. Он сделает для вас всё, что в его силах.
– Благодарю вас, лэр, от всей души. Впредь буду внимательней в космосе.
Последовавший за разговором обмен поклонами выглядел со стороны вполне символично: прощание небесно-голубого и угольно-чёрного. Прощание чистого неба планеты и холодной черноты космоса. Лейтенант заспешил к новому своему транспортному средству, а капитан, прежде чем отправиться в гостеприимное здание космопорта, ещё несколько долгих секунд смотрел вслед молодому человеку. Что-то в душе космонавта подавало звуки грусти, словно там пела струна. Капитану было мучительно любопытно, куда приведёт путь этого благородного молодого человека. Не в ближайшие несколько недель, нет. Фенона интересовали совсем иные порядки цифр, он хотел заглянуть на двадцать-тридцать лет вперёд. Жизненный путь самого космонавта уже был расписан на многие годы, путь же молодого лейтенанта представал для него девственно чистыми страницами судьбы. Эта-то предопределённость и заставляла душу капитана болезненно звучать, он белой завистью завидовал Раймону Ванге, у которого ещё всё было впереди.
Раймон тем временем всходил по трапу лайнера. В отличие от предыдущего космического корабля, этот впечатлял размерами и роскошью. Даже керамические плиты обшивки словно бы говорили своей белизной о яркости предстоящего путешествия. На контрасте с чернотой керамики большинства стоящих на поверхности планеты судов, это смотрелось особенно обещающе.
Сразу за сходнями взгляду офицера открылся роскошный холл. Алые ковры на полу, мягкая пульсация трёхмерных картин прямо посредине коридора. Такие картины невозможно было не заметить, и проходить следовало прямо сквозь них. В изображениях не было пошлости обычной рекламы, это были подлинные произведения искусства – компьютерной графики, выполненной лучшими художниками-конструкторами Империи. Когда лейтенант вступил на алую дорожку, он словно окунулся в лесную чащу. Алая нить тропы открывала взгляду самые разнообразные композиции, с участием диковинных деревьев, диковинных животных, цветов и трав. Всё это чудо двигалось, щебетало, благоухало – одним словом, было почти неотличимо от живого. Привыкший к серому однообразию казарм Академии, лейтенант особенно сильно ощущал пёстрое разнообразие виртуального мира.
Одна из композиций перед Раймоном явила собой женщину в обтягивающем изумрудно-зелёном костюме мягкого бархата. Роскошная копна огненно-рыжих волос, тонкие черты лица, острый носик – всё было просто совершенно, вызывало острое желание обнять, защитить волшебное создание. Дама с чарующей улыбкой гладила по шёрстке замершего перед ней земного оленёнка. Большие влажные глаза зверя отражались в столь же больших глазах женщины. Лейтенант, под впечатлением от увиденного, замер на несколько секунд, затем тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение; ему это удалось, он скинул оцепенение и шагнул вперёд, собираясь пройти сквозь голограмму. Каково же было его удивление, когда вместо пустоты картинка встретила его упругим сопротивлением живого тела!
– Лэр, что вы делаете? – глаза женщины с недоумением воззрились на лейтенанта, его душу ожёг её бархатистый голос.
– О! Простите меня, лэра. Я принял вас за голограмму, – Раймон, быстро взяв себя в руки, попытался перевести случившееся в шутку.
– Неужели? – женщина смерила молодого лейтенанта оценивающим взглядом. При этом она явно осталась довольна увиденным, потому что тут же мило улыбнулась и добавила крайне любезным тоном. – Полагаете, я так хорошо вписалась в эту прекрасную сцену с оленёнком?
– Да. Наверное потому, что столь же прекрасны, – лейтенанта понесло. Нет, он не был бабником, как некоторые его сокурсники. Но и ангелом он не был, женщин любил, даже превозносил. Никогда не искал секса ради секса, однако задушевное общение с представительницей противоположного пола очень ценил.
– Вы очень любезны, лейтенант, – рыжая бестия потупила глаза, демонстрируя смущение. Вот только если бы мужчина мог заглянуть в эти самые глаза, он нашёл бы там что угодно, окромя смущения.
Ещё несколько реплик, обмен любезностями, и молодые люди последовали дальше уже вместе. За иллюзорным лесом взглядам пассажиров открылся обширный зал. Всё его пространство было уставлено аккуратными диванчиками, к которым были приставлены небольшие журнальные столики. Тут и там виднелись кадки с различными кустарниками, на этот раз вполне осязаемыми, живыми. Перед самым входом в зал в воздухе мягко колыхалась надпись, призывающая гостей присаживаться в ожидании, пока их проводят по каютам. Стоило молодым людям последовать рекомендации и примоститься под раскидистым кустарником с большими листьями, как к ним подбежал слуга. Он предлагал гостям различные прохладительные напитки.
Столь романтичная обстановка была словно специально создана для развития знакомства. Под раскованный щебет спутницы Раймон совсем расслабился; его больше не терзали сомнения, не грызла совесть из-за опоздания; в душе поселился мягкий пушистый комочек влечения. Женщину звали Ларисса Миллини, она оказалась путешественницей. Последние несколько лет Ларисса исследовала самые потаённые уголки галактики в поисках новых ощущений. Она оказалась просто неиссякаемым кладезем всевозможных историй, которые с задорным весельем рассказывала офицеру. Тот, совершенно очарованный, в свою очередь рассказывал о курсантских буднях, то и дело вызывая у женщины смех очередной занятной историей.
