– Меня этому не учили, лэр… – Раймон всё ещё выглядел озадаченным, хотя и начал схватывать суть.
– Вы даже не представляете, сколькому вас не учили, лэр лейтенант! Ничего, не переживайте. У нас вы быстро освоите нехитрую науку гарнизонной службы, походите в караулы, погоняете личный состав. И… ваша наблюдательность и знание флотских уставов достойны всяческих похвал. Пожалуй, вы первый офицер на моей памяти, кто вскрыл столько застарелых проблем в гарнизоне с первого взгляда. Продолжайте в том же духе, и вы далеко пойдёте.
Знакомство с личным составом
Высший лейтенант Марьяно оказался худощавым, высоким, чернявым мужчиной в самом расцвете сил. Всё его тело словно состояло из жил – это хорошо было заметно по шее и скулам, да и полевая форма не слишком скрывала особенности телосложения. Но всё это сущие мелочи. Самым ярким в образе высшего лейтенанта были глаза, – казалось, впитавшие в себя всю мудрость славных предков; живые, выразительные, ироничные, без тени начальственного самомнения и надменности. Конечно, Ванга не был ещё хорошим физиономистом, но и он почувствовал исходящее от офицера всепонимающее спокойствие.
Без лишних слов Марьяно принял просьбу коменданта показать молодому лейтенанту расположение, представился и предложил следовать за ним.
– Извините, лэр, у меня совершенно нет времени для долгих объяснений, – отметил офицер на выходе из штаба, – поэтому я препоручу вас эмкому вашего взвода. Располагайте им, как сочтёте нужным – он ваш с потрохами.
– Лэр высший лейтенант, а кто мой взводный? – деловито поинтересовался Раймон.
– Да вы его наверняка видели, а если не видели – не многое потеряли. Опять где-то отсыпается, – офицер махнул рукой в сторону кустов.
– Мой взводный – лейтенант Гран?! – шокированный лейтенант встал, как вкопанный.
– Значит, видели, – утвердительно хмыкнул Марьяно, разворачиваясь к замершему подчинённому. – Удивлены, что вас определили именно к нему? Нечему удивляться: взвод без нормального старшины и лейтенанта – не взвод, а балаган. Очень надеюсь, вы сделаете из него хотя бы видимость боеспособного подразделения. Могу я на вас рассчитывать?
– Так точно, лэр! – вытянулся по стойке смирно Ванга.
– Вольно, лейтенант. Если вам в дальнейшем понадобится совет опытного офицера – обращайтесь ко мне или к Кларку Дерано. Можно испросить совета у коменданта, но он этого не любит – ходить по головам. Впрочем, вам решать.
В это время к ним как раз подошёл обещанный командиром эмком. Лейтенант даже не удивился, что им оказался его давешний знакомец – Мэйт Энрике, собственной персоной. Стоило Марьяно отрапортовать ему Раймона, как боец страдальчески закатил глаза: ему явно не улыбалось служить под началом такого «резкого» старшины. Но в армии вообще очень мало зависит от желаний офицеров, и ещё меньше от желаний солдат, так что бойцу предстоял крайне весёлый период жизни – это он прочитал по выражению лица молодого лейтенанта.
Энрике оказался неплохим экскурсоводом. Он не просто знал каждую дыру в боевой части, но ещё и умел неплохо рассказывать. На солдатский манер, конечно: без всяких там изящных словесностей, зато с животрепещущими примерами. Он попытался даже ввернуть пару матерных выражений, однако был достаточно резко оборван лейтенантом, не терпевшим излишних вольностей.
Гарнизон был достаточно прост в устройстве – по-военному прост. Это значит, что здесь было всё необходимое, за исключением… в общем, небольшим исключением. Солдаты жили в казарме, расположенной в том же большом округлом строении, что и штаб, только с отдельным входом с противоположной стороны. Осмотр казармы лейтенант оставил напоследок, начал он с офицерских построек. Всего в гарнизоне было три роты – соответственно, у каждой был отдельный домик для офицеров, где им полагалось по паре комнат с персональными удобствами; плюс, общая гостиная с камином, пусть и электрическим, но очень реалистичным. Ещё в гарнизоне был медицинский пункт, а по совместительству место проживания гарнизонного медика. Был в гарнизоне и парк техники, представленный ангарами с летательными аппаратами и боевыми штурмовыми платформами. За парком на некотором отдалении видны были строения исследовательских комплексов. Их окутывало странное марево, какое бывает лишь в разогретой жарким солнцем пустыне – явный признак работы стационарного силового полня. Ещё дальше начинался собственно сам полигон. Именно там располагалось последнее капитальное строение части – подземный бункер. А дальше, на многие сотни гектар, протянулась зона отчуждения, где, собственно, и испытывали планетарное оружие «массового и не очень поражения», по меткому выражению провожатого. Идти к исследовательской зоне или к бункеру было без надобности – со временем эти точки ещё успеют набить оскомину, как справедливо предрёк себе лейтенант. Зато парк техники должен был быть весьма и весьма интересным местом.
– Какая техника приписана к взводу, лэр эмком?
– Три гравитранспортёра, шесть дронов Первого удара, силовой барьер на гравишасси и… спутник разведки.
– Малый низкоорбитальный спутник разведки и слежения? – брови лейтенанта приподнялись в жесте неслабого удивления.
– Так точно, лэр.
– Вы ничего не путаете? Спутник обычно идёт в составе передвижного пускового комплекса – ППК-М.
– Никак нет, лэр, никакого ППК-М у нас нет.
– Так как же его выводить на эту самую низкую орбиту, для которой он создан?! – Раймон так до конца и не поверил в слова эмкома: слишком уж большой бессмыслицей они звучали.
– Не могу знать, лэр лейтенант, – пожал плечами Энрике.
– Пойдёмте, посмотрим на это чудо поближе, лэр эмком.
– Вы уверены, лэр лейтенант? Там же только техника – что на неё смотреть?
Слова эмкома заставили Раймона сделать стойку: он явственно ощутил, что с этой самой техникой что-то не так. Нехорошее подозрение заставило глубоко ответственного лейтенанта буквально вскинуться; он собирался немедленно всё выяснить и покарать виновных. Однако реальность превзошла даже самые мрачные ожидания молодого офицера. В полутёмном ангаре оказалась не одна только техника. Три плоские туши гравитранспортёров ограничивали своими боками небольшую уютную площадку. На ней разместились четыре антиперегрузочных пластиковых кресла, явно извлечённые из водительской зоны транспортёров. Была здесь и ещё какая-то конструкция, аккурат в центре площадки, вокруг которой жались кресла, но лейтенанту сейчас было не до неё. На креслах спали – СПАЛИ! – завернувшиеся в пледы солдаты. Это притом, что никакого «тихого часа» в войсках не предусмотрено, на сон существует ночь с десяти вечера до шести утра. Раймон был не просто зол – он был взбешён. Но как часто с ним случалось в подобные моменты, ярость не только не делала его поведение неконтролируемым, она, напротив, заставляла собраться и думать на много порядков быстрее. Поэтому лейтенант просто посмотрел на встроенные в полевую форму часы и уселся прямо на землю, привалившись к броне транспортёра. Озадаченный Энрике остался стоять там, где его поставили по стойке смирно – аккурат возле той же самой брони, в метре от лейтенанта.
