Раймон Ванга уверенно задвинул в стену одну из двух створок пластиковой двери, отделявшей коридор от расположения. Внутри всё было стандартным. Вытянутое в длину помещение упиралось в прозрачный полукруг стены. От боковых стен к середине помещения были выдвинуты ряды кроватей. Стенные ниши для личных вещей кое-где были распахнуты настежь, да и кровати, если приглядеться, были выдвинуты не все. Убраны они тоже были далеко не все. По сознанию штурмовика ударило диссонансом – он аж поморщился. В сердце стала медленно закипать привычная ярость. Последней каплей оказалось занятие местных обитателей, одни из которых били других.
– Упор лёжа принять! – рявкнул Ванга голосом, от которого вздрогнул даже здоровяк с пудовыми кулачищами.
– Чё за… – начал было разворачиваться Ртуть. Но лейтенант оказался быстрей. Не увидев должного почтения в поведении солдат, он не стал долго думать, в ход пошёл самый понятный и оттого самый действенный воспитательный метод – кулаки. Конечно, Ртуть попытался огрызнуться. И следующие несколько секунд больше напоминал шарик этой самой ртути, чем уважаемого товарищами скорого на действие солдата – настолько активно он отлетал от ударов офицера, рикошетя о стены.
Знакомство с личным составом завершилось лёгкой разминкой для драчунов. Здоровяк отжимался размеренно, чем-то смутно напоминая кузнечные меха. Ртуть старался не отставать от товарища, только красоты и размеренности в его движениях было куда меньше – попробуй красиво отжаться на одной руке, когда вторая безвольной плетью свисает на пол!
– А вам что, особое приглашение нужно? – сузив глаза, поинтересовался Ванга у тройки солдат, что всё время экзекуции пролежали на кроватях с открытыми от удивления ртами. Два раза повторять не пришлось, уже через секунду к разминке присоединились новые молодые спортсмены.
Время тянулось медленно, как всегда бывает, кода кто-то отсчитывает его монотонными силовыми упражнениями. «Пятьдесят семь… пятьдесят восемь…» – одно отжимание – три секунды долой. Пока бойцы тренировались, Раймон прохаживался по центральному проходу. Ему требовалось успокоить расшалившиеся нервы. Умом он хорошо понимал, что не след так жёстко реагировать на любое проявление разгильдяйства. Но то умом. Зато душа требовала как раз решительных мер против того, что было для лейтенанта самым страшным на свете – против нарушения воинской дисциплины. Чтобы как-то отвлечься, офицер стал изучать свернувшихся на полу побитых солдат.
– Эмком, кто такие? – повернулся к Энрике лейтенант.
– Боча и Зауч… то есть Кольт Странтор и Эрик Бочаре, – сглатывая слюну в затравленном жесте, ответил младший командир.
– За что их так?
Энрике посмотрел на своих. Вместо него ответил здоровяк. Ответил по-военному чётко, чем ещё более поднялся в глазах офицера.
– Зауч опоздал на утренние занятия у старшего лейтенанта Дерано. Мы все за него корячились на плацу! Боча сожрал концентрат для пищевого синтезатора в наряде по кухне. Суточную норму всей роты! Старшина вне себя, избил весь наряд, потребовал отстранить от нарядов по кухне «этого жопорылого»!
– Концентрат? – глаза Раймона поползли на лоб. Он впервые слышал, чтобы это серо-зелёное тошнотворное нечто можно было есть. Офицер даже присел рядом со стонущим солдатом, чтобы спросить. – Вкусно было?
Боча застонал пуще прежнего. С ним произошло то, чего практически никогда не происходило: к горлу подступила тошнота, пришлось замолкать и прилагать титанические усилия, чтобы организм не покинуло ни грамма бесценной пищи.
– Рядовой Бочаре, я к вам обращаюсь! – немного повысил голос лейтенант.
– Никак нет, – просипел боец.
– Чего ж ты его тогда ел?! – разговор с офицером почти слово в слово повторял предыдущий, со старшим товарищем. Это лишний раз доказывало единообразие мыслительного процесса большинства собратьев по профессии – в данном случае, военных, – однако рядовому было не до столь тонких философских материй, он ощущал высшую истину своим собственным естеством, которое никак не желало успокаиваться.
– Думал, наемся…
– Наелся?
– Почти…
Лейтенант невольно переглянулся с эмкомом.
– Боюсь, кулаками тут не поможешь, – констатировал Ванга, кивая в сторону Ртути.
– Лэр лейтенант, разрешите обратиться! – прохрипел тот в ответ.
– Разрешаю.
– Чем же тогда, если не кулаками?
– Физкультурой. Рядовой Бочаре, упор лёжа принять!
Спустя четверть часа в сторону медицинского коттеджа строем бежало трое солдат, в сопровождении нового старшины; эмком был оставлен в расположении наводить уставной порядок. До домика оставалось ещё с добрую сотню метров, когда дверь распахнулась, и на пороге появился радушный хозяин. Весь остаток пути он терпеливо стоял, изучая своих будущих визитёров, в особенности – Раймона Вангу.
– Лэр высший лейтенант! Лейтенант Раймон Ванга, старшина третьего взвода штурмовой роты, привёл бойцов, нуждающихся в неотложной медицинской помощи! – рявкнул штурмовик, поравнявшись с крыльцом аккуратного домика.
– Антон Шпак, гарнизонный медик, – коротко представился хозяин дома.
Офицеры раскланялись.
– Давно прибыли, лэр лейтенант? – начал наводить мосты медик.
– Сегодня, лэр высший лейтенант, – в глазах Шпака отобразилось немалое удивление.
– А вы сильно начали, лэр Ванга! Если так дальше пойдет, вы у нас надолго не задержитесь.
– Что вы хотите этим сказать, лэр Шпак? – на лице лейтенанта отразилось недоумение.
– За дисциплину вы слишком активно взялись. Значит – далеко пойдёте. Уж поверьте моему богатому опыту.
– Лэр, всё это хорошо, но у меня бойцы…
– Да вижу я ваших бойцов. Рядовой Энтро, и как вас угораздило повредить руку? – солдат как-то затравленно огляделся по сторонам, словно искал пути отступления, но лейтенант был настороже. – Ничего, не бойтесь, мы вас сейчас быстро на ноги поставим. У меня самое совершенное оборудование! Только обезболивающего нет, но это ведь сущие мелочи для настоящего штурмовика, ведь правда? Вы, лэр лейтенант, подождите здесь с остальными бойцами – говорят, свежий воздух лечит не хуже лучших клиник. А я пока поработаю с вашим основным больным. Договорились?
– Так точно, лэр высший лейтенант!
И, напевая себе под нос бодрую песенку, Шпак потащил упирающегося солдата вглубь своего обиталища. Лейтенант с любопытством прислушался, но его любопытство быстро сменилось недоумением, стоило ему распознать в напеве медика слова совсем несерьёзной детской песенки: «Добрый доктор Айболит! Он под деревом сидит. Приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и жучок, и червячок, и медведица. Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит». Последние слова песенки ещё висели в воздухе, когда из дома послышались звуки борьбы, затем сдавленный вскрик, а венчал всё это безобразие характерный звук падающего тела. Раймон невольно тряхнул головой, отгоняя наваждение, а из дома уже выходил добрый доктор, вытирая тряпочкой испачканные в чём-то красном руки.
