– Они лучшие, лэр. Они нас всегда делают, – почти шёпотом признался Энрике. Признался только потому, что взгляд лейтенанта словно проник ему в самые глубины сознания.
– Делали, лэр эмком. ДЕ-ЛА-ЛИ. С завтрашнего дня мы начнём работать над вашими боевыми навыками. Если через три месяца вы не сможете уделать этого… Волосатого… то я сделаю себе харакири. Знаете, что это значит? – в ответ Энрике лишь метнул затравленный взгляд на своих товарищей. Он знал. Сейчас он отчётливо понял, что спокойная жизнь закончилась. ЭТОТ точно сделает. Но перед тем скрутит в бараний рог всех своих бойцов, а заодно и бойцов Дерано. Даже старший лейтенант не казался теперь таким уж страшным – когда рядом появляется собственный монстр, чужой монстр вмиг начинает казаться домашней собачкой. На этом строится вся система армейской психологической ломки: не заезженное «бей своих, чтобы чужие боялись», а «бей своих, чтобы они чужих не боялись». Для того чтобы убийство врага стало не только грязной работой, но радостным жизнеутверждающим событием, к которому стоит стремиться, нужно было, чтобы тебя самого до этого били и изводили. Тогда ты воспримешь возможность бить других как избавление, как возможность вырваться из грязи повседневных ненавистных будней.
Когда каптёрщик пришёл в себя, то столь же отчётливо, как чуть ранее эмком, понял: его проблемы только начинаются. Если раньше он полагал, что самое страшное – ярость этого ненормального лейтенанта, то теперь понял, что куда страшнее его методичные воспитательные приёмы. Пока бойцы взвода лейтенанта Грана перебирали собственное вещевое имущество, Волосатый занимался тем, от чего уже успел порядком отвыкнуть. Он занимался физкультурой. Отжимания сменялись прыжками в высоту из положения «с корточек», затем шла тренировка навыков передвижения по-пластунски, затем подтягивания на стеллажах, и так далее, и тому подобное. Лейтенант же всё это время, в перерывах между командами на то или иное упражнение, скрупулёзно изучал содержимое ящиков стола в каптёрке. Иногда он отдавал короткие приказы бойцам своего подразделения, выслушивал доклады, но затем неизменно возвращался к содержимому стола.
– Боец, встать. Сейчас вы, лэр старшина, пойдёте с моим эмкомом, и займётесь стиркой вашей военной формы. Вручную. Если завтра я увижу на ней хотя бы одну залысину, мы продолжим упражнения уже на плацу. Вы меня поняли?
– Так точно, лэр лейтенант! – вынужден был простонать старшина.
– Хоть правильного обращения к офицеру вы не забыли. Это радует. Ещё я забрал у вас из стола всё лишнее, не соответствующее уставу. Оставил только несколько правильных книжек, – Раймон Ванга постучал костяшками пальцев по стопке флотских уставов. – Надеюсь, вы выберете время для их изучения. Чуть позже либо я, либо ваш офицер проверим ваши успехи в воинской науке. Вольно, солдат.
Лейтенант встал со стула и спокойной уверенной походкой покинул комнату инвентаря. Только когда дверь за ним закрылась, каптёрщик позволил себе без сил упасть на диван. Вот только спать в каптёрке ему что-то совершенно расхотелось, и он, ковыляя на негнущихся ногах, поплёлся в расположение своего взвода. К слову сказать, эмком несколько преувеличил степень уважения Волосатого среди своих. Пользуйся он там уважением, ни за что бы не ночевал в каптёрке, словно отщепенец.
Следующим этапом для лейтенанта по плану должно было стать знакомство с личным составом. Его можно было осуществить тремя способами. Прежде всего, банальной перекличкой во время специального построения. Далее, возможен был вариант с ознакомлением с личными делами бойцов в штабе. Наконец, можно было поговорить со штатным воспитателем. Раймон Ванга резонно рассудил, что для полноты картины следует использовать все варианты. Начать следует со штаба, затем попробовать взглянуть в глаза бойцов во время построения, и только в самом конце пообщаться с воспитателем. Так можно попробовать сначала составить собственное представление о каждом из подчинённых, а уже затем сверить его с мнением воспитателя.
Штабная бюрократия приятно удивила лейтенанта. Никаких удостоверений у него не спросили, никаких согласований не потребовали, никаких заявлений писать не заставили, – достаточно было одного беглого взгляда секретаря на погоны, и вопрос решился сам собой. Разве что дела были разложены по алфавиту, посему сначала пришлось раздобыть штатку с фамилиями бойцов собственного подразделения. Но тем интересней было изучение личных дел. Оказалось, известный уже Раймону рядовой Бочаре числился механиком-водителем установки, которая должна была запускать спутник; если учесть, что спутник был без пусковой установки, роль рядового в подразделении была более чем очевидной, и его присутствие в наряде по столовой нашло логическое объяснение. Бойцы при попустительстве лейтенант Грана просто определили его и Странтора в вечные чернорабочие. Последний, кстати, также «нашёлся» – на этот раз в числе операторов дронов. Подобный подход в корне не устраивал офицера, ибо с такими ролями членов подразделения ни о каком «боевом слаживании» речи быть не могло. У всех бойцов должны быть реальные роли и реальный фронт работ, иначе они в принципе не смогут испытывать гордость за своё положение имперских солдат. А нет гордости – нет ответственного отношения к технике и к товарищам. В остальном никаких по-настоящему серьёзных проблем с личным составом не предвиделось. Взвод был не полным, вместо 20 человек в наличии присутствовало только 17, но это было не критично. Куда важней оказалось наличие у пары бойцов реального боевого опыта. Остальные также оказались неплохо подготовлены, а значит, боеспособное подразделение нужно было создавать не с нуля. В общем, Раймон наметил для себя первые шаги по созданию из взвода лейтенанта Грана полноценной боевой единицы, и теперь обдумывал шаги на несколько ходов вперёд.
На вечерней поверке молодой лейтенант присутствовал лично, бессловесной тенью стоя по правое плечо дежурного. Поверка проходила буднично, почти ничем не отличалась от таковой в Академии. Дежурный называл фамилию, взвод; названный боец вскидывал кулак в воинском приветствии, а дистанционный считыватель фиксировал данные с татуировки, что красовалась у солдата на запястье. Однако присутствие Раймона на построении вызывало среди штурмовиков нездоровое оживление: слухи о новом ненормальном офицере к этому времени уже достигли самых удалённых уголков казармы. Естественно, никого не удивило, когда следом за командой «Разойдись», прозвучала команда к построению третьего взвода. Лейтенант дождался, пока бойцы сориентируются, не спеша прошёлся перед строем.
– Моё имя лейтенант Раймон Ванга. Я ваш новый старшина. Моя задача – заменить вам лейтенанта Грана, по известным причинам не могущего осуществлять командование. Мои требования просты. Во-первых, чёткое знание каждым бойцом своей роли в подразделении. Во-вторых, умение каждого делать то, что требуется по этой роли. В-третьих, дисциплина. В-четвёртых, аккуратность в личных вопросах. Рядовой Кольт Странтор, шаг вперёд! Какова ваша роль в подразделении?
– Рядовой боец, – пожал плечами штурмовик.
– По штатному расписанию вы – оператор дрона Первого удара. Каковы тактико-технические характеристики дрона ДПУ-117?
– Э-э-э…
