– Штурмовику с боевым опытом не пристало ТАК наплевательски относиться к товарищам, пусть и не слишком авторитетным. Вы должны были узнать о его навыках, узнать, чем он занимался на гражданке – чтобы максимально использовать его способности здесь. Запомните свою ошибку, лэр. Надеюсь, она впредь не повторится.
– Я узнаю, лэр, – понурился штурмовик. Он впервые за столько времени почувствовал себя сопливым юнцом, хотя уже давно себя таковым не считал. Всё же война быстро убивает молодость.
– Узнаете, потом мы ещё раз поговорим. У вас всё?
– Так точно, лэр.
Раймон сидел в гостиной офицерского домика и смотрел в огонь камина. Искусственное пламя вело себя почти неотличимо от настоящего, плясало, извивалось, подпрыгивало, и вообще, совершало просто чудеса акробатики. Дрова совершенно реалистично переливались кроваво-красными жилами, словно от обдувающего их ветра или сильной тяги в каминной трубе. Порой над огнём взлетали вспышки искр, чаще одинокие, реже – фейерверком вспыхивали целые снопы, грозя опалить незадачливого человека. Даже звук был соответствующим – несильное гудение с сухим потрескиванием. Реалистичность пламени помогала лейтенанту успокоиться, но, одновременно, затягивала в свои глубины и вытягивала из головы крупицы мыслей. Сознание грозило перейти в состояние молчаливого созерцания, не отягощённого ни единой мыслью.
– Что, тяжело? – в стоящее рядом кресло уселся новый посетитель медитативного места. Его голос вернул лейтенанта к мыслям, но благодаря минутам бездумного созерцания он уже мог рассуждать вполне здраво.
– Не просто, – согласился Ванга.
Они посидели ещё несколько минут. Мысли в голове штурмовика метались, безуспешно пытаясь нащупать ответы. Наконец он не выдержал и обратился к соседу.
– Вот я отучился в Академии. Там для нас на первом месте была честь, мы подчинялись приказам не из-за наказаний, а из соображений чести и долга. Здесь… всё не так. Я вынужден вести себя, словно последняя мразь – бить, унижать, запугивать.
– Стоп. У вас получается поддерживать порядок?
– Да. Но…
– Никаких «но», лэр лейтенант. Вы ведь чувствуете, что все методы, которыми вы работаете с бойцами, для вас не в диковинку?
– Так точно. Всё это было… в Академии. В той или иной форме, в разные периоды службы.
– Вы делаете свою работу, выполняете свой долг. Вы чисты перед Императором. Только это должно вас волновать. Поймите, солдаты – они просто солдаты, обычные, в сущности, люди. У них нет стержня, нет сознания необходимости служения. Они просто получают деньги, просто работают. Чтобы они не просто работали, а именно служили – двадцать четыре часа в сутки, – нужны мы, офицеры. Иначе не будет боеспособной армии. Мы – их совесть, и совесть эта должна быть с кулаками. Просто выдрессируйте своих подопечных, дальше всё пойдёт куда легче. Нужно поддерживать у них постоянное психологическое напряжение, нужно давить, нужно требовать и добиваться – только так, и никак иначе дисциплину не создашь.
– Вы полагаете? – Раймон невольно проникся прочувственной речью соседа. Ему стало проще, понятней, что ли. В самом деле, нужно самому оставаться офицером, остальные просто не понимают своего предназначения. Придётся их заставлять если не понимать, то выполнять это предназначение. Это – его миссия. Он к этому готовился столько лет.
Лейтенант поднял голову и опознал в замершем рядом человеке своего командира Кольта Марьяно.
– Вам тоже было тяжело сначала?
– Мне и сейчас тяжело, лэр. Всем тяжело. Вы думаете, почему Гран спился? Он не смог нести на себе эту ношу. Несколько десятков компаний сломали ему психику, он утратил осмысленность. Так бывает. Но в вас я почему-то верю. Вы не сломаетесь.
– Вы правы, лэр. Нужно жить ради Императора и империи, всё остальное не важно. Я сделаю из них солдат, чего бы мне это ни стоило.
Раймон Ванга с кристальной отчётливостью осознал своё предназначение. На душе вмиг стало спокойно, все метания и переживания этого дня показались офицеру совершенно несущественными, неважными. Важна была лишь цель, а сегодняшние переживания – свои и солдат – он стал воспринимать как кирпичики на пути к этой цели, как необходимую долю личных жертв ради будущего.
– Лэры, признавайтесь, кто побрил моего Волосатого? Вся рота на ушах, все хотят посмотреть на это диво поближе, а он, представляете, молчит, словно воды в рот набрал. Только форму стирает с каким-то нечеловеческим остервенением, – совершенно несерьёзный вопрос вкупе с не менее несерьёзным тоном вмиг разрушил всю торжественность момента.
Лейтенант огляделся по сторонам. Оказывается, за время его вдумчивого созерцания и необычного разговора с командиром в комнате появилась ещё пара действующих лиц – офицеров. Один присел на последнее свободное кресло у камина, и, собственно, как раз он задал провокационный вопрос. Второй уселся в дальнем углу. По характерным щелчкам и прочим звукам Раймон понял, что тот занят разборкой табельного офицерского излучателя. Оба здоровяки, оба со знаками отличия старших лейтенантов, вот только характерами сильно отличаются. Это лейтенант мог сказать, даже не беседуя с ними, просто по поведению офицеров.
– Лэр Кларк Дерано? – полуутвердительно поинтересовался у заговорившего офицера Раймон.
– Так точно. С кем имею честь?
– Лейтенант Раймон Ванга, сегодня приступил к выполнению обязанностей старшины взвода лейтенанта Грана. Скажите лучше, почему позволили своему бойцу так опуститься?
– Вы побрили? Я почему-то так и подумал. Опуститься, говорите? Он свои обязанности выполняет очень хорошо. Должен за это что-то иметь. Вот и имел. Пока вы не появились. Что теперь прикажете с ним делать? Как его мотивировать?
– Чтением флотских уставов, – лейтенант с удивлением поймал себя на очередной шутке: «Надо же, я научился шутить! Никогда бы не подумал, что вместо очередной серьёзной мины выдам шутку».
Старший лейтенант коротко хохотнул и с новым выражением лица посмотрел на молодого сослуживца. Впрочем, шутку оценил не только Дерано – даже Марьяно позволил себе ухмыльнуться.
– Лэр Ванга, какую цель вы преследовали, когда унижали моего бойца? – не унимался Дерано.
– Лэр Дерано, вы ошибаетесь. Я его не унижал, лишь придал уставной вид. Чтобы он почувствовал свой высокий статус имперского солдата, а не патлатого грязного быдла.
– Хорошо, ваше мнение о состоянии солдата я понял, мне оно понятно. Но тогда давайте вернёмся к первому моему вопросу. Уставы не могут мотивировать сами по себе, они лишь предлагают вариант, как это можно сделать. Их нужно доходчиво объяснять, к ним нужно приучать, они слишком…
– Искусственны, – подсказал с живым интересом слушавший разгорающийся спор Марьяно.
– Да, искусственны. И они не дают… пряника, только описывают правила поведения и кнут.
– Ну почему же? А как же присвоение звания? А благодарность перед строем под знаменем Империи? А денежное вознаграждение от коменданта части по ходатайству непосредственного командира? Наконец, возможность не вздрагивать от окриков и не корячиться на брусьях за косяки? Моральное удовлетворение от физического превосходства над остальными людьми, сознание себя частью чего-то важного, поддержка коллектива?
