Прошло ещё полчаса. Лейтенанты шумели и балагурили всё сильней, контр-адмирал устроился в уголочке, на уютном диване, и в компании Раймона Ванги опустошал уже третью бутыль отличного виски. Высшего офицера тянуло на лирику, он делился с молодым и неопытным лейтенантом своими мыслями, опытом, знаниями. Это было своего рода традицией, которая въелась в плоть и кровь имперского офицера. Лейтенант был, в целом, не против такой традиции, смирился с ней и даже пытался извлекать из неё пользу, только напиваться опять не хотелось, но без этого было никак. По-другому контр-адмирал свои знания передавать не мог. Сознание молодого лейтенанта всё глубже погружалось в белый шум, тело подхватывали волны блаженной расслабленности. Неожиданно в помещении что-то изменилось. Это далеко не сразу дошло до замутнённого сознания штурмовика, а дойдя, заставило того внимательней осмотреться по сторонам.
Взгляду лейтенанта открылась странная картина. В центре офицерской столовой, прямо в середине подковообразного стола, мелькали яркие острые вспышки силовых полей. Раймон Ванга присмотрелся повнимательней и обомлел: в палатке на силовых шпагах насмерть рубились два офицера. Он попытался подняться, чтобы выяснить причину дуэли, но ноги уже не слушались. Тогда он перевёл взгляд на контр-адмирала. Тот был удивительно спокоен, только глаза пожилого военного горели лихорадочным блеском. Взгляды старого и молодого офицеров встретились.
– Хороши, мои командоры? – задал он непонятный Ванге вопрос.
– Не понимаю о чём вы, лэр.
– Ничего, ещё поймёте. Убеждения всегда нужно отстаивать с клинком, а не с чернильницей. Запомните это, Ванга. Хорошо запомните.
Раздача слонов и плюшек
Планета Варан встречала своих защитников глубоким провинциальным умиротворением. Ошалевшие от долгой утомительной дороги штурмовики спешили подставить лицо свежему ветру, вдохнуть насыщенный такими знакомыми запахами воздух родной планеты. Это был их дом, и даже загрубевшие души бойцов невольно раскрывались навстречу щемящему чувству единения с чем-то родственным, уютным. Но вот сквозь дышащее жаром марево проступили угрожающие тела флаеров. Бойцы поспешили в их уютные утробы, и вот уже мощные машины взмывают в синюю высь, сотрясая космодром надсадными визжащими звуками – ни дать, ни взять, диковинные хищники, плоть от плоти странной планеты.
Однако Раймону Ванге было далеко до благодушия собственных солдат, он напряжённо думал. Тёплая обшивка воздушного извозчика, к которой прижимался лейтенант, пыталась расслабить, согреть мятущуюся душу офицера. Зато узкая, неудобная седушка, в пику дружелюбной стене, немилосердно врезалась в тело рифлёными гранями, руша и без того зыбкий эффект от тепла за спиной. Взгляд Раймона Ванги в очередной раз зацепился за дремлющего напротив эмкома Энрике. В памяти снова и снова всплывала сцена их последнего серьёзного разговора, состоявшегося накануне отбытия с планеты Лелея.
– Не икается, эмком? – поинтересовался тогда лейтенант у подчинённого.
Утренняя зарядка как раз была в полном разгаре. Порядком помятые после вчерашней попойки офицеры вяло гоняли пышущих дурной энергией в предвкушении отлёта солдат. Только третий взвод неожиданно оказался под ударом неправдоподобно трезвого лейтенанта Грана и теперь совершал марш-бросок вокруг развороченных взрывами укреплений вчерашнего условного противника.
– Не понимаю, лэр… – растерялся Энрике.
– Вчера на дуэли погиб высший лейтенанта Арнольд Грэй, – буднично констатировал офицер.
– Да? Но как это со мной-то связано?
– Его убил координатор учений, старший командор Кубрик Ойрин, ответственный за оценку личного состава штурмовых подразделений, – внешне безучастно продолжал лейтенант. – Убил за слабую подготовку личного состава и переоценку высшим лейтенантом своих возможностей. Грубо говоря, если бы в укрепрайоне был не условный противник, а вполне себе настоящий, рота Грэя легла бы вся. Не напомнить вам, кто надоумил лэра высшего лейтенанта на ратный подвиг?
– Не надо, лэр. Я понял.
– Что вы поняли, лэр?
– Что невольно подставил лэра высшего лейтенанта, – сглотнул подступивший к горлу комок эмком.
– Невольно? Скажите, лэр, вы отдаёте себе отчёт, что воспитатели могут быть с вами не столь корректны, как ваш лейтенант?
– Отдаю. Я не подумал о таких… дальних последствиях своей шутки. Я целился в солдат, а не в офицера.
– Вернёмся к первому вопросу: что вы чувствуете от осознания, что ваша шутка стала причиной гибели неплохого человека? Офицера и командира?
– Я… Мне больно это осознавать, лэр, – хмуро обронил окончательно растерявший свой пыл и энергию солдат.
– Обдумайте всё как следует, Энрике, вечером мы вернёмся к этому разговору.
Вечером разговора не получилось, зато он состоялся спустя три дня, во время пересадки с военного борта на зафрахтованный для штурмовой роты высшего лейтенанта Марьяно гражданский транспорт. Они с эмкомом стояли возле закрывающейся аппарели и глядели на постепенно утоньшающуюся щель в обшивке.
– Лэр лейтенант, я постараюсь впредь продумывать последствия своих… шуток. Если вы отдадите приказ, я готов сообщить о своей вине воспитателям.
– Я не считаю вас виноватым в смерти Арнольда Грэя, но вы невольно ускорили развитие ситуации. Скорее всего, Грэй и без вас бы погиб во время выполнения боевой задачи – слишком неадекватно он оценивал свои возможности. Но это только мои выводы. Я видел Грэя «в деле», неплохо понимаю ваши чаяния, однако воспитатели могут и не разобраться в таких нюансах психологии. Впредь надеюсь на ваше благоразумие…
Лейтенант поймал себя на том, что воспоминание о событиях последнего дня учений больше не вызывает былой бури эмоций в его душе. Сегодня он был неожиданно спокоен. Почему же тогда разговор с эмкомом снова и снова всплывал в сознании? – Ответа не было. От тяжких дум офицера отвлёк неожиданный приказ высшего лейтенанта высаживаться прямо на пластобетон гарнизонного плаца.
Лейтенант энергично поднялся с нагретого металла, осмотрел своих бойцов, разместившихся с противоположной стороны обширного грузового блока. Заставил разомлевших штурмовиков построиться, включить магниты в ступнях брони – соблюдение техники безопасности никогда не бывает лишним. Когда же аппарель зависшего над плацем флаера провалилась вниз, явив разверзшийся зев бескрайнего неба и кусок ограниченного строем солдат плаца, коротким рыком отправил солдат на выход.
Строем по двое штурмовики покидали дышащую жарким воздухом и разогретым металлом утробу. Короткий прыжок, соприкосновение с серой мутью пластобетона, и вот уже они несутся к приветственному строю сослуживцев, где выстраиваются в ровную коробочку и замирают. Рядом из второго аппарата выгружаются бойцы взвода Кларка Дерано. Последними аппараты покидают офицеры. Ступив на плац, они спешат к замершему перед строем коменданту и громко рапортуют о прибытии взводов с учений.
Но вот все формальности соблюдены, и Раймон Ванга может занять своё место перед строем третьего взвода. Краем сознания и с некоторой толикой удивления офицер отмечает замершего рядом лейтенанта Грана. Трезвый, чисто выбритый, в опрятном маскхалате – старик смотрится на удивление молодцевато и торжественно.
