Командармам 9, 57 и командирам 2 и 5 кк при прорыве танков пр-ка в глубину обороны вновь восстанавливать фронт, отсекая пехоту пр-ка, а прорвавшиеся танки уничтожать».
А вот к чему свелись общие выводы:
«Основными причинами прорыва пр-ком оборонительной полосы 9 А и ее отхода за р. Сев. Донец и больших потерь в живой силе и материальной части — являются:
1. Отсутствие вторых эшелонов во всех дивизиях, за исключением 51 сд, вследствие малочисленного состава и широкого фронта обороны дивизий. Поэтому тактическая глубина обороны не превышала глубины обороны полкового участка, т. е. 3–4 км.
2. 333 сд и 121 тбр, составляя резерв 9 А, к началу операции не закончили перегруппировки.
3. Массированный удар пр-ка авиацией и танками, прорывавшимися на узком фронте, при их глубоком эшелонировании.
4. Не удалось вскрыть 16.5 подхода поднятой по тревоге в Сталино 16 тд пр-ка и подведенной к участку прорыва в ночь на 17.5, который, видимо, офицерским составом подготовлялся еще до подхода 16 тд, что обеспечило пр-ку внезапность удара.
5. Потеря управления войсками со стороны командарма 9 в результате переезда со штабом армии в лес (зап. Пески).
Войска 9 А дрались с упорством и настойчивостью. Начав наступление в 5.00, пр-к только к 9.30–10.00 сумел, ценой больших потерь, прорвать тактическую глубину обороны 9 А.
Как показал опыт боев 9 А, пр-ку удалось повысить темп наступления только после преодоления тактической глубины обороны. До этого же темп наступления даже при значительном превосходстве сил и средств пр-ка достигал не более 1–1,5 км в час.
В результате боев пр-к понес большие потери. За 17–19.5 пр-к потерял около 100 танков подбитыми и уничтоженными, 20 бронемашин, более 200 автомашин с пехотой, подавлено до 10 артиллерийских и минометных батарей, уничтожено до 10.000 солдат и офицеров пр-ка (очевидно, здесь оцениваются потери, нанесенные противнику только наземными войсками. Они наверняка сильно преувеличены, как и приводимые ниже потери противника от воздействия авиации). Кроме того, за этот период нашей авиацией подбито и уничтожено 162 танка, 980 автомашин и 19 орудий.
Прикрывая левый берег р. Сев. Донец, части 9 А и 5 кк сумели вернуть потерянную у переправ матчасть и переправили на левый берег значительное количество различного вооружения и обеспечили выход из состава 57 А и 6 А до 15.000 человек».
Неудачная операция по овладению Маяками запомнилась и Хрущеву:
«Помню операцию, которую проводил Малиновский по захвату села Маяки. Там стояла 9-я армия, как раз на стыке Южного и Юго-Западного фронтов. Командовал этой армией Харитонов. Он потом во время войны, как мне говорили, умер. Неплохой был генерал и неплохой человек. Когда подготовили наступление, я сказал Тимошенко, что поеду к Малиновскому разобраться в обстановке и останусь на месте проведения операции… Встретились мы с Малиновским в условленном месте и отправились вдвоем, тоже на санях, в село Богородичное, где стоял штаб 9-й армии Южного фронта, очень близко к переднему краю… Когда мы приехали к командующему армией, он доложил, что наступление должно начаться через несколько часов, сказал, что к наступлению он не готов, но есть приказ наступать. Тогда Малиновский тут же взялся за карандаш и циркуль, промерил расстояние подвоза боеприпасов (снарядов не хватало), рассчитал, что снаряды не прибудут к началу наступления, и сказал, что наступление надо отложить. Я согласился. Наступление отложили, пока не подвезут боеприпасы.
Операция началась на следующий день. И опять не имела успеха. Противник оказал упорное сопротивление, мы зря теряли людей и прекратили проведение операции на этом участке, хотя вместе с Тимошенко и Малиновским были прежде уверены, что эта операция удастся».
Таким образом, Никита Сергеевич подтверждает, что злосчастное наступление на Маяки предпринималось не только с согласия Военного совета Юго-Западного направления, но и он сам лично наблюдал за наступлением в штабе 9-й армии. Поэтому харьковский разгром не стали ставить Малиновскому в вину.
Генерал армии Николай Григорьевич Лященко, служивший у Малиновского на Южном фронте в 1941–1942 годах командиром полка и дивизии и сумевший благополучно выйти из харьковского окружения, вспоминал:
«Родион Малиновский в самых страшных, почти безвыходных ситуациях боя никогда не терял спокойствия, выдержки и даже какой-то нарочитой вежливости. Там, где другие командующие надрывно орали, матерясь и раздавая зуботычины, Малиновский вел себя абсолютно также как и в совершенно спокойной обстановке».
От Ростова до Ростова. Сталинградский перелом
После харьковского поражения Красной армии немцы в конце июня начали генеральное наступление на южном крыле Восточного фронта, собираясь захватить Кавказ и Сталинград. Советские войска с боями отступали на восток.
Бывший начальник оперативного управления Генштаба С.М. Штеменко вспоминает:
«Генерал Р.Я. Малиновский, который командовал Южным фронтом, первоначально решил было остановить немецко-фашистские войска на рубеже Миллерово, Петропавловка, Черкасское. Но от этого решения пришлось почти сразу отказаться, поскольку более маневренные части противника опережали нас в выходе на этот рубеж. Южному фронту пришлось загибать северный фланг на восток, чтобы не дать врагу охватить этот фланг и прорваться в тыл.
Командующий просил Ставку помочь отвлекающими ударами со стороны Юго-Западного фронта и выделить дополнительно танки и авиацию, “чтобы раз и навсегда отбить охоту противнику двигаться между Доном и Донцом на мои глубокие тылы в общем стремлении на Сталинград”…
По мнению Генштаба, целесообразно было все наши силы, которые действовали от Лиски до устья Дона, свести в один фронт и подчинить его Р.Я. Малиновскому. Конечно, фронт занимал огромное пространство, но здесь был опытный, хорошо работающий штаб во главе с генералом А.И. Антоновым, и он, без сомнения, мог успешно управлять войсками.
О соображениях Генштаба А.М. Василевский доложил Верховному Главнокомандующему. Оказалось, что И.В. Сталин думает так же. И когда Р.Я. Малиновский во время переговоров упомянул о Сталинграде, Верховный Главнокомандующий продиктовал ему:
“В нынешней обстановке немцы имеют главную задачу выйти на Сталинград, перерезать единственную оставшуюся железнодорожную линию Сталинград — Тихорецкая, связывающую север с югом, разрезать таким образом весь советский фронт надвое и прервать связь между севером и тремя южными фронтами, а именно: Юго-Западным, Южным и Северо- Кавказским.
Это теперь самая большая опасность.
Юго-Западный фронт не в состоянии отразить продвижение противника главным образом потому, что руководство фронта лишено связи с частями и несколько дезорганизовано. Оно не связано с 9-й армией и не управляет ею. 21-я армия ушла за Дон и приводит себя в порядок. Осталось во фронте две армии: 28-я и 38-я и группа Никишева, с которыми фронт не имеет регулярной связи.
