– А что случилось?
– Подожди! Случилось не сразу. Во-первых, нужно сказать, что у Маши ещё в школе была репутация ненормальной, и я это тоже на себе прочувствовал. У неё были всякие странности в поведении. Так что когда мы вернулись из Крыма в бытовуху, я уже понял, что у нас очень мало общего. Но поскольку её мама была в «Свидетелях Иеговы», она дико выносила мозг и настояла на том, чтобы мы поженились. Из-за её мамы наше венчание превратилась в некую сходку «Свидетелей». И нам было всего по 19 лет. Ну вот. После свадьбы я всё ещё жил на Бассейной с мамой и бабушкой. Думали, что делать дальше. Я уже работал программером. Маша была официанткой в кофейне. Все было более или менее стабильно. И тут в декабре звонит вечером Маша. Я сразу по голосу понял, что что-то произошло. Она часто мне звонила, когда что-то плохое случалось, но тут прямо явно было что-то серьёзное. И что ты думаешь?
– Не знаю…
– Она сделала тест на ВИЧ, и он оказался положительным! Я тогда просто охренел. В то время только все и говорили про ВИЧ и СПИД. Это был как приговор! Я дико испугался! Причём буду честен, я испугался в основном за себя. Я побежал к врачу. Врач сказал, что, чтобы сделать тест, хорошо бы ещё подождать пару месяцев, в противном случае результат может быть неточен. Это были самые медленные три месяца в моей жизни. Я ужасно страдал и чуть ли не похоронил себя. Все осложнялось тем, что Маша и её родители сразу решили, что это я её заразил. Понимаешь? Это был ужас! Эта история окончательно подорвала наши отношения. Я считал, что она безответственная, она считала с точностью наоборот. На фоне этого диагноза влюбленность улетучилась, и я осознал, что она совершенно чужой мне человек.
Прошло 3 месяца, я сделал тест, и… он показал, что я вроде как здоров. Несмотря на то что у нас был небезопасный секс, и довольно много, меня как-то пронесло. Через месяц сделал ещё тест. Потом ещё один. И все результаты были отрицательными. Но всё равно это было очень эмоционально тяжело. Очень. Несмотря на то что я показывал Машиным родителям свои анализы, они продолжали настаивать, что это я её заразил. Спорить с религиозными людьми на темы, связанные с наукой, бессмысленно. После того как они вроде как осознали, что это не я, начали на меня гнать, дескать, я бросил свою жену в беде. Но тут они правы, наверное. Но я никак не мог себя заставить как-то продолжать с ней отношения. Не мог, и всё.
– Да, со стороны это действительно выглядит немного дико. Бросил молодую жену из-за болезни сразу после свадьбы…
– Согласен. Со стороны – очень некрасиво. Но на самом деле я даже не «бросал» её. Мы не жили вместе. Четыре месяца она не хотела со мной встречаться, поскольку обвиняла меня в её болезни. Хоть я ей предлагал. А потом вдруг заявляет, что я её бросил.
Ладно, это ещё не всё. Я же тебе говорил, что до меня Маша дружила с плохой компанией. Так вот, она пожаловалась типа своему бывшему парню, Максу. Он к тому времени был настоящим бандитом. Состоял в какой-то группировке. Был наркоманом. Кстати, не удивлюсь, если Маша от него заразу подцепила. Макс с другом один раз даже приходили ко мне домой. Я думал, мне кранты. Это серьёзные ребята. Говорили, пошли выйдем. Я не вышел. Они сказали: «Поймаем тебя – убьём». И тут мне опять повезло. Милиция арестовала этого Макса за какой-то разбой. Закрыли его надолго.
– Необычная история.
– Может, и не такая необычная. Чтоб ты знал, в России бушует эпидемия ВИЧ. Не понимаю, почему об этом молчат. Это вообще катастрофа.
– А что потом случилось с Машей?
– Не знаю. Мы не поддерживали связь. Даже общих друзей у нас нет. Через пару лет после того, как мы развелись, я видел её анкету на сайте знакомств. Она там прямо написала, что у неё ВИЧ. Очень смело. Молодец.
– И из-за этого всего ты уехал в Сестрорецк?
– Неееет. В Сестрорецк я намного позже, в 2012-м, переехал. Никак не связано. Святослав, наш директор, и весь офис перебрался в Сестрорецк, и я решил тоже. Это уже с Олей было.
– Оля? Это вторая жена?
– Я никогда не называл её «второй». То, что было с Машей, я не засчитываю как брак. Это было недоразумение.
– А в этой жизни Оля есть?
– Думаю, что да. На данный момент я вообще не замечал, что кого-то из «той» жизни в этой нет. Оля переехала в Питер из Ёбурга, так что пока в этой жизни мы не пересекались. Я её не видел пока. Ну и она меня, конечно, не знает.
– Мне вот что интересно. Ты хочешь с твоей вто… извини, с Олей в этой жизни познакомиться, и может… Создать семью?
– Ой, ну это прямо очень тяжёлый вопрос. Наверное, да. Несмотря на то что это будет странно, поскольку я Олю так хорошо знаю, и прошёл с ней всё, что только можно, а она меня не знает вообще.
– Так почему всё-таки – да?
– Ну, во-первых, потому что Оля – суперская девушка. Скучаю по ней. Но и, конечно, из-за Настеньки, моей дочки. Если мы не будем с Олей, то Настенька в этой жизни не появится, понимаешь? Я не могу даже представить этого. Не могу. Она такая весёлая, такая добрая, такая красивая. Где она, моя маленькая девочка? Где она? Я увижу её?
Женя заплакал.
Я этого не ожидал. Он плакал, оперев голову на руки. Я выключил диктофон.
После того как Женя успокоился, он сказал, что ему нужно работать, и предложил мне одному съездить в центр прогуляться. Мне это вполне подходило, поскольку планировал уехать в Москву на ночном поезде.
До выхода я решил позвонить сестре в Москву, предупредить, что задерживаюсь до завтра. Набрал по памяти московский номер и вдруг увидел, что он записан на бумажке возле аппарата. В этом, конечно, не было ничего особенного, поскольку мы недавно обменивались номерами телефонов. Но мне показалось странным, что я был записан как «Саша игра». Почему «игра»?
Я оставил Жене свой ломик в подарок, надел куртку и вышел на улицу. Доехал на метро до Гостиного Двора, прошелся по Невскому, заглянул на Дворцовую Площадь, прогулялся у Невы и дошел до Петропавловки. До ночного поезда у меня всё равно оставалось много времени, поэтому я нашёл приличную забегаловку на Каменноостровском проспекте и сел за столик в углу.
Я попытался проанализировать всё, что произошло вчера. Если до этого Женина история казалась мне хоть и фантастической, но имеющей какую-то логику, то теперь у меня всё перепуталось. Женин «кейс», который я привык воспринимать как невероятное природное явление, вдруг превратился во что-то из разряда мистики, что ли. К тому же я никак не мог понять отношение Жени к происшедшему. Его хотели убить, а он не собирался ничего делать, чтобы этого Вадима как-то поймали. Было бы логично дать показания в милиции или же, в крайнем случае, просто куда-то скрыться. Ещё один непонятный для меня момент – это сами ранения. Я не видел у нападавшего ножа и не видел крови. О «ножевых» рассказал Андрей. Были ли они?
Вечером я приехал на Московский вокзал. Ко мне начали приставать какие-то чмыри, от которых я еле-еле отвертелся. Я быстро купил билет, сел на поезд и укатил в Москоу-Сити.
