Ф. А. Васильев. «Мокрый луг», 1872, Третьяковская галерея, Москва
Там он написал свои лучшие пейзажи: «Мокрый луг» (1872, Третьяковская галерея, Москва), «Заброшенная мельница» (1872–1873), «В Крымских горах» (1873). «Мокрый луг» Васильев отослал на выставку в Петербург и был награжден премией. В этом полотне он воплотил свою тоску по северной русской природе.
Ф. А. Васильев. «В Крымских горах», 1873
Несмотря на прогрессирующую болезнь, Васильев до конца своих дней продолжал работать. Он изучал иностранные языки, играл на скрипке и очень много рисовал. Последний пейзаж, который он начал и не успел закончить, должен был изображать крымскую природу. Именно в этот период Васильев заметил, что стал более четко различать тона. Он писал: «…У меня до безобразия развивается чувство каждого отдельного тона… Где я ясно вижу тон, другие ничего не могут увидеть или увидят серое или черное место…». В своем последнем пейзаже Васильев хотел с помощью новых цветовых сочетаний показать красоту Крымских гор. Однако его мечте не суждено было осуществиться. Несмотря на лечение и материальную помощь его многочисленных друзей, Васильев не смог излечиться и в 1873 году умер.
Архип Иванович Куинджи
(1841–1910)
Страсть к рисованию владела Куинджи с детских лет. Он не расставался с карандашом в короткие школьные годы, а затем – в период работы у строительного подрядчика и хлеботорговца. Рисунки появлялись в ученических тетрадях, в книгах по учету кирпича, на стенах кухни, в которой ютился мальчик. Хозяева не запрещали ему заниматься любимым делом и даже с гордостью демонстрировали творения своего маленького работника всем гостям.
Архип Иванович Куинджи родился в Мариуполе в семье грека-сапожника Ивана Христофоровича Еменджи (так записана фамилия художника в свидетельстве о рождении). В переводе с турецкого «еменджи» – «трудовой человек», именно таким и был Иван Христофорович, который, помимо сапожного дела, занимался хлебопашеством.
Уже после смерти Ивана Христофоровича в переписи 1857 года появилась другая фамилия – Куинджи, с турецкого – «ювелир» (золотых дел мастером был дед Архипа Ивановича). Куинджи было всего три года, когда умерли его родители. Маленького Архипа вместе с другими детьми воспитывали родственники. Они и отдали мальчика в городскую школу. Учился Куинджи неважно, зато рисовал прекрасно.
В десятилетнем возрасте его забрали из школы и определили на работу к строительному подрядчику, а затем к хлеботорговцу Аморетти, у которого талантливого мальчика заметил феодосийский хлеботорговец Дуранте. Он и посоветовал Куинджи отправиться в Феодосию к знаменитому художнику И. К. Айвазовскому. Дуранте дал Архипу рекомендательные письма к маринисту, а также к его ученику А. И. Фесслеру.
В Феодосии юноша обучался у А. И. Фесслера, занимавшегося копированием картин Айвазовского. Сам Айвазовский, владелец богатого особняка, не обратил на Куинджи никакого внимания, вероятно не разглядев в нем талант. Спустя много лет Архип Иванович писал: «Не знаю, почему меня называют его учеником. Я у него не учился никогда». Фесслер познакомил его с азами живописи. Тем не менее методы обучения не понравились Куинджи (Фесслер заставлял ученика копировать картины Айвазовского), и он вернулся домой в Мариуполь. Но феодосийский период не прошел для него даром. В доме Айвазовского Куинджи впервые увидел настоящие картины, а не репродукции. Живопись знаменитого мариниста, а также красота Черного моря пленили мальчика, твердо решившего связать свою жизнь с искусством.
В Мариуполе Куинджи некоторое время работал ретушером в фотоателье. Вскоре он переехал в Одессу, где также зарабатывал на жизнь профессией ретушера.
В конце 1860-х годов Куинджи приехал в Петербург и стал вольнослушателем Академии художеств. Он рисовал гипсовые модели, изучал произведения известных мастеров в картинной галерее академии. Огромное впечатление произвели на молодого художника полотна К. Коро, Ш. Ф. Добиньи, Г. Курбе, Э. Делакруа, Ж. Ф. Милле. Любимым художником Куинджи стал А. Ахенбах.
В Петербурге Куинджи познакомился с И. Е. Репиным и В. М. Васнецовым. Вместе молодые художники посещали недавно открывшийся для широкой публики Эрмитаж, где любовались картинами П. Рубенса, Х. Рембрандта, К. Лоррена. Куинджи был беден и, чтобы иметь средства на жизнь, работал ретушером в фотоателье, благо, эта профессия ему была хорошо знакома. Он трудился в ателье с 10 утра до 6 вечера, а затем встречался со своими друзьями – молодыми художниками. Рисовать ему приходилось рано утром. «Все утро от четырех до десяти в моем распоряжении», – говорил Куинджи товарищам. Денег часто не хватало, ведь нужно было не только чем-то питаться и покупать одежду, но и приобретать холсты, кисти, краски. Был момент, когда Куинджи, не выдержав, оставил живопись и своих друзей. Вскоре в одном из фотоателье его разыскал В. М. Васнецов. Ему удалось уговорить Архипа Ивановича вернуться в круг друзей и опять заняться искусством.
А. И. Куинджи. «На острове Валааме». Фрагмент, 1873, Третьяковская галерея, Москва
В ранних работах художника чувствуется влияние И. К. Айвазовского. Его романтические картины «Татарская деревня при лунном освещении на берегу Крыма» (1868), «Рыбачья хижина на берегу Азовского моря» (1869), «Буря на Черном море при закате солнца» (1869), «Вид реки Кальчик в Екатеринославской губернии» (1870) выполнены в традициях классицизма. Пейзаж «Татарская деревня при лунном освещении на берегу Крыма», показанный на академической выставке, принес Куинджи звание свободного художника, что было весьма кстати: это освобождало молодого человека от воинской обязанности.
Одна из лучших работ этого времени – архитектурный пейзаж «Вид Исаакиевского собора при лунном освещении» (1869), представляющий величественную громаду собора, окутанного таинственным светом луны.
Вскоре романтические пейзажи Куинджи уступают место реалистическим композициям. Новый этап в творчестве художника открыла картина «Осенняя распутица» (1870, Русский музей, Санкт-Петербург). На полотне – раскисшая от дождей земля, в которой увязла крестьянская телега. С нее только что сошли женщина и ребенок. Они направляются в сторону виднеющихся вдали домов. Густой, влажный туман окутал все вокруг: одинокое дерево с голыми ветвями, деревню, возницу, сидящего в телеге. Унылый, печальный пейзаж, написанный буровато-желтыми красками, воплощает всю беспросветность и тоску российской действительности той эпохи.
В ноябре 1871 года «Осенняя распутица» была показана на I Передвижной художественной выставке, где демонстрировались такие знаменитые шедевры, как «Грачи прилетели» А. К. Саврасова или «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» Н. Н. Ге.
