П. Р. Пикассо. «Столик в кафе (Бутылка „Перно“)», 1912, Эрмитаж, Санкт-Петербург
П. Р. Пикассо. «Скрипка», 1912, ГМИИ, Москва
В простой и объективной манере исполнен натюрморт «Горшок, рюмка и книга» (1908, Эрмитаж, Санкт-Петербург). Живописец явно любуется ясным мотивом и отношениями, возникающими между объектами на полотне. В композиции присутствуют всего три предмета и три плоскости. Произведение условно, и его характер напоминает каноничность византийских икон или строгость натюрмортов Сурбарана. В пространстве картины можно отметить лишь один элемент чуда – это причудливое преломление края горшка в стеклянной поверхности рюмки.
Как для Жоржа Брака, так и для Пикассо учителем натюрморта являлся Поль Сезанн. Брак говорил: «В начале всего – контакт с Сезанном. Это было более чем влияние, это было посвящение в таинство. Сезанн первый порвал с научной, механистической перспективой, практиковавшейся художниками в течение веков». Впрочем, для Брака натюрморты Сезанна являлись лишь идеально организованным в ритмическом отношении пространством, где вещи не играют важной роли, тогда как для Пикассо Сезанн был родственен своим глубоко личностным отношением к сюжетам, где даже груши на тарелке овеяны гаммой самых драматических переживаний. Поэтому и сезаннизм Пикассо заключается прежде всего в переживании сюжетного мотива каждого конкретного натюрморта.
П. Р. Пикассо. «Скрипка и гитара», 1912, Эрмитаж, Санкт-Петербург
Один из замечательных образцов натюрмортов – «Букет цветов в сером кувшине и бокал с ложкой» (1908, Эрмитаж, Санкт-Петербург). Этот букет кажется составленным из диковинных экзотических растений: настолько их венчики разнообразны и по-тропически таинственны. В то же время детали растений чрезмерно крупны и просты и напоминают искусственные цветы из воска. Кажется, что мастер просто зачарован подобной нежизненностью восковых растений. В них присутствует одушевленность иного плана – абстрактная, потому так гармонируют цветок и прозрачная, словно созданная из льда, рюмка. Букет настолько торжественно представляется живописцем, что кажется по-лубочному аляповатым. Он возвышается на столешнице мощного неуклюжего комода с выдвижным ящиком и кажется завораживающе живым: во все стороны цветы раскинули свои «уши» и «глаза», а их лиственные аккорды громко звучат в аскетической и строгой атмосфере испанского фона.
В конце 1908 – начале 1909 года Пикассо писал натюрморты с определенными сюжетными разработками. Например, о Сезанне напоминает «Натюрморт со шляпой», где груша, лимон и сезанновская шляпа расположены среди массивных складок драпировки с пышным лиственным узором в духе Сезанна. В это время мастер предпочитает изображать привычные зрителю, обыденные вещи, например фрукты или столовую утварь. Однако подобные строго ритмически организованные произведения обращаются к эстетическому чувству и воображению зрителя, а потому их воздействие напоминает впечатление от пейзажей – эпических, драматических, интимных…
Примером таких композиций служит натюрморт, хранящийся в Эрмитаже, – «Компотница, фрукты и рюмка» (1909). Эта работа построена как панорамный вид с вершины холма: группа предметов размещена на пустынном пространстве круглого стола. Картина осталась незаконченной, благодаря чему сохранилась ее призрачность, а материальность как бы не реализована до конца. В то же время чередование пустот и планов в пейзажах этого времени напоминает принципы, часто использующиеся в жанре натюрморта. Так, «Домик в саду» трехмерен и осязаем. Здесь анализ отсутствует, а смятые формы и причудливые линии свидетельствуют о желании мастера сделать акцент на пространственной стесненности, чтобы показать напряженность в столкновении противоборствующих сил. Одной из таких сил является стихийная мощь природы с ее пышной зеленью и энергичной жестикуляцией засохшего дерева, а другой – сухая геометрия и режущая форма строений.
Пьер Дэкс пишет: «На этой стадии каждый предмет или персонаж – это прежде всего определенный пространственный ритм, некая трехмерная структура, которая сыграет свою партию в композиции благодаря вкладу в живописную структуру целого, а не своей собственной реальностью. И вот снова он на границах абстракции. Он станет трактовать «Даму с веером» и «Королеву Изабо» совсем так, как натюрморты».
В произведениях периода синтетического кубизма (1912–1915) мастер начинает широко дополнять живописные элементы графическими изображениями – разнообразными буквенными надписями, цифрами, нотами или рисунками игральных карт. Таковы «Композиция с виноградной гроздью и грушей» (1914, Эрмитаж, Санкт-Петербург), «Человек с трубкой» (1914, Музей Пикассо, Париж). Картина «Столик в кафе (Бутылка „Перно“)» (Эрмитаж, Санкт-Петербург) была исполнена весной 1912 года. Буквы, пересекающие ее, представляют собой рекламные надписи, которыми оформлено стекло кафе, представляющее собой задний план натюрморта. Композиция составлена из бутылки абсента «Перно» и рюмки, поверх которой положен кусочек сахара, стоящих на овальном деревянном столике. Пикассо здесь увлечен новым взглядом на материальный мир сквозь сложные призматические преломления, контрастом между прозрачностью стекла и плотностью дерева.
П. Р. Пикассо. «Кларнет и скрипка», 1912, Эрмитаж, Санкт-Петербург
Рекламные надписи, вернее их хаотичные обрывки, относятся к теме продажи спиртного, а потому навевают раздумья об опьяняющей горечи обыденной жизни. Словно подписью под этим натюрмортом звучат строки друга Пикассо, Аполлинера:
Ты читаешь проспекты, каталоги, афиши, поющие громко.
Вот поэзия этого утра, а для прозы есть газеты,
Есть выпуски по 25 сантимов…
И ты пьешь алкоголь, жгучий,
как твоя жизнь,
Твоя жизнь, что пьешь ты как водку.
Уже со второй половины 1912 года кубизм Пикассо претерпел изменения: из аналитического превратился в синтетический.
Осенью 1912 года мастер был поистине одержим одним сюжетом: он написал не менее 15 картин с изображением скрипок и гитар. Его завораживала идея показать женственный и гармоничный образ из самых разнообразных элементов форм, ритмов и фактуры предметов. Не случайно некоторые из подобных полотен надписаны признанием в любви к подруге Еве («J’aime Eva»).
Одной из первых работ данного цикла стала «Скрипка» (1912, ГМИИ, Москва). Русский кубист Алексей Грищенко писал об этой картине: «С удивительным мастерством разрешена новая концепция картины, где формы предмета, глубоко переработанные художником, построены в ясную, стилистически завершенную и живо волнующую композицию; где живописью введены и конструктивно спаяны аналитически добытые элементы в одно неразъединимое, синтетическое целое; где перспектива дана реально глубинными сечениями предмета, где каждый кусочек холста вышел из-под руки настоящего живописца». Образ скрипки в этой работе формируется уже самой овальной границей картины. Замечательно показана волнистая текстура и медовые тона инструмента, исполнены изящества детали – эфы и прогибы деки. Формы скрипки, ритмически дробясь, постепенно расходятся к краям картины.
