Разбито и сгорело на поле боя – 4;
Вышло из строя при выполнении боевой задачи и оставлено на территории, занятой противником – 4;
Осталось с экипажами в окружении противника из-за технической неисправности или отсутствия горючесмазочных материалов – 6;
Осталось из-за отсутствия горючесмазочных материалов и невозможности его подать, так как район расположения машин захвачен противником – 4;
Пропало без вести вместе с экипажами – 3;
Тот же танк, что и на предыдущем фото – взрывом сорвало ствол пушки и разрушило будку механика-водителя. На фото хорошо видна частичная экранировка – дополнительная броня, приваренная к нижнему лобовому листу корпуса.
Уничтожено на сборных пунктах аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при отходе – 6;
Оставлено при отходе части по техническим неисправностям и невозможности восстановить и эвакуировать – 15;
Застряло на препятствиях с невозможностью извлечь и эвакуировать – 2;
Всего – 51».
Что касается 16-го мехкорпуса, то до 4 июля они действовали в полосе Южного фронта, затем получил приказ о переброске в район Мозыря, в состав 21-й армии Западного фронта. К этому моменту, практически не участвуя в боях, но пройдя более 300 км по различным дорогам, корпус потерял большое количество танков, в том числе Т-28, вышедших из строя по техническим причинам. В результате, погрузка машин в эшелоны и их отправка происходила с 8 по 11 июля. Так и не доехав до 21-й армии, части 16-го мехкорпуса участвовали в боях в районе Бердичева и Казатина. К 30 июля 1941 года в составе 16-го мехкорпуса осталось всего 5 танков Т-28, 8 Т-26 и 12 бронемашин. Таким
образом, к 1 августа 1941 года было потеряно большинство танков Т-28, находившихся в составе мехкорпусов Юго-Западного фронта.
Однако, в июле часть Т-28 из числа находившихся к началу войны на рембазах, спешно привели в порядок и передали в войска. По состоянию на 30 июля 1941 года 22 Т-28 имелось в составе 8-го и 5 – в составе 16-го механизированных корпусов Юго-Западного фронта. В течение августа все эти танки были потеряны.
Здесь небезынтересно привести воспоминания А. Бурды, командира роты Т-28 16-го мехкорпуса в середине июля 1941 года:
«14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожили немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны.
И вот в этой обстановке мы все же наносим фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить ее, и на наших глазах все три танка сгорели…
Танк Т-28, подорванный своим экипажем. Лето 1941 года.
Взрывом машину раскололо надвое.
Экипаж танка Т-28 под командованием лейтенанта Кубарева (крайний слева) уточняет боевую задачу. Юго-Западный фронт, июль 1941 года.
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное – моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер – у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков.
Передача донесения экипажу экранированного Т-28. Июль 1941 года, предположительно Северо-Западный фронт. Одно из немногочисленных фото, запечатлевшее использование Т-28 частями Красной Армии в начале войны.
Мы тихо ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу – что-то шуршит. Пригляделся – ползет человек без пилотки. Шепчу:
– Кто такой?
– Я… лейтенант Перджанян, с приказом. У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
– Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой – в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она с хода завелась. Даем бешенный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины – одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
Экранированный Т-28 с перебитой правой гусеницей.
Судя по всему, после этого танк был подожжен своим экипажем.
Украина, июль 1941 года.
– Свои?
– Свои, – узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
– В чем дело?
– Машина подработалась, фрикцион не берет. А тут еще камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, ее сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк.
Командиром на танке был Капотов – замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
– Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда – бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
