Хотелось бы поделиться с читателями некоторыми впечатлениями от непосредственного знакомства с машиной.
Немецкие солдаты осматривают брошенный Т-35 выпуска 1936 года.
Немцы фотографируются на фоне брошенного из-за поломки Т-35. Июль 1941 года.
Брошенный Т-35 с коническими башнями. Июль 1941 года. Танк выпуска 1939 года с наклонной подбашенной коробкой.
Т-35, доставленный для испытания на полигон в Куммерсдорфе. Осень 1941 года. Танк выпуска 1938 года с дополнительным бронированием шаровых установок малых башен.
Т-35, доставленный для испытания на полигон в Куммерсдорфе.
На листах корпуса и башнях немцами проставлены толщины брони.
Прежде всего поражает высота расположения надгусеничных полок – без малого два метра! Так что взобраться на танк стоит большого труда, а если нет специальных лесенок – без посторонней помощи практически невозможно. Учитывая, что в танкисты предпочитали брать людей невысокого роста (примерно 160 см), можно себе представить, каково было «экипажу машины боевой» занимать по тревоге свои места.
Внешне Т-35 ошеломляет своими размерами, но, очутившись в танке, поражаешься его тесноте. И это учитывая, что находящаяся в Кубинке машина разукомплектована – отсутствует ряд деталей внутреннего оборудования, некоторые перегородки, радиостанция, нет боекомплекта и, само собой разумеется, экипажа. Боевые отделения не сообщаются между собой, так что проникнуть из одного в другое без выхода из танка невозможно. Обзорность из Т-35 крайне низкая, особенно с места механика-водителя. Можно предположить, что в боевых условиях ему приходилось вести машину чуть ли не в слепую: смотровые щели позволяли видеть местность только слева и впереди, да и то в весьма ограниченных секторах.
Но самой большой проблемой было покинуть подбитую машину Ведь выход осуществлялся только через верхние люки, и при этом экипаж главной башни, например, оказывался на четырехметровой высоте под огнем противника. Люк же механика-водителя нельзя открыть, не повернув влево пулеметную башню, заклинивание которой могло стоить ему жизни. Выход из задних башен сильно затруднен нависающей над ними нишей главной башни и поручневой антенной. Поэтому можно смело утверждать, что такой достаточно важный в бою параметр, как удобство посадки и высадки экипажа, конструкторами танка был совершенно не продуман.
Т-35, доставленный для испытания на полигон в Куммерсдорфе. Осень 1941 года.
Хорошо виден двухстворчатый люк механика-водителя, открывающийся в одну сторону.
Помимо недостатков конструктивного характера, существовали и технологические, связанные прежде всего с низкой культурой производства и слабой подготовкой инженерно-технического персонала.
Т-35, доставленный для испытания на полигон в Куммерсдорфе. Осень 1941 года.
На машине полностью отсутствует ЗИП, видно только его крепление.
Т-35 из танкового полка ВАММ на улице Москвы. Ноябрь 1941 года.
Т-35 из состава КБТКУКС отрабатывает взаимодействие с пехотой. Район Казани, январь 1942 года. Машина, в отличие от своих московских коллег из полка ВАММ, не перекрашена в белый цвет и имеет стандартную зеленую окраску.
В целом же можно сделать следующий вывод. Если до 1935–1936 года боевые и технические данные Т-35 позволяли ему выполнять возложенные на него задачи, то техническое несовершенство и недоведенность машины сводили возможность такого применения к нулю. После 1936 года, когда была существенно повышена надежность машины, танк в значительной мере устарел и перестал отвечать предъявляемым требованиям, прежде всего по бронированию. Возросшая мощь противотанковой артиллерии оставляла громоздкому и неповоротливому «тридцать пятому» мало шансов на поле боя. Резервов же для увеличения толщины брони и без того тяжелая машина уже не имела.
Вместе с тем следует отметить, что в период «соответствия задачам» проверить в боевой обстановке идею многобашенного тяжелого танка прорыва так и не удалось, а следовательно, вопрос о том, нужно или не нужно было строить эти боевые машины, остается открытым.
Т-35 из танкового полка ВАММ. Москва, ноябрь 1941 года.
Танк находится непосредственно перед зданием академии, на переднем плане – построение моряков, прибывших для защиты Москвы.
Самоходно-артиллерийские установки
17 сентября 1931 года Спецмаштрест получил задание на разработку средств механизации артиллерии большой и особой мощности. В частности, предлагалось в срок до 1 мая 1932 года разработать и представить на согласование артиллерийскому управлению РККА шасси «самоходного корпусного триплекса», состоящего из 107-мм пушки образца 1910/30 годов, 152-мм гаубицы образца 1909/30 годов и 203-мм мортиры образца 1930 года, а также «триплекса Тяжелой Артиллерии Особого Назначения (ТАОН)», который должен был состоять из 152-мм (или 130-мм) пушки большой мощности, 203-мм гаубицы образца 1929/31 годов и 305-мм мортиры.
Эскизные проекты были рассмотрены в июле 1932 года и в целом были одобрены. Для «корпусного триплекса» решили использовать удлиненное шасси среднего танка Т-24 (впоследствии Т-28), а для «триплекса ТАОН» – специальное шасси с использованием узлов создаваемого тяжелого танка. Но изготовление «корпусного триплекса» было отложено на два года, а для «триплекса ТАОН» не нашлось вооружения, так как ни 152-мм пушка большой мощности, ни 305-мм мортира еще не были созданы. На проработку был подан лишь гаубичный вариант «триплекса», вооруженный 203-мм орудием Б-4.
