Немецкая промышленность в ходе всей войны при выпуске бронекорпусов танков (в том числе и «Пантеры») производила механическую обработку броневых деталей, причём довольно сложную. Если, например, на Pz.IV броневые листы стыковались при помощи соединений типа «замок», то на «Пантере», помимо этого, появилось большое количество соединений типа «шип» и «врезной шип». Всё это требовало довольно высокой точности при раскрое бронелистов. Кроме того, немцы использовали двойные сварные швы при соединении всех листов брони — их проваривали и снаружи, и изнутри. В результате использование сложных соединений бронелистов и двойного шва значительно повышало жёсткость и прочность корпуса и башни. Однако при этом процесс изготовления этих бронедеталей становился весьма длительным и дорогостоящим, и требовал использования высококвалифицированных рабочих и техников, а также сложных и дефицитных механических станков и приспособлений. Кроме того, из-за ухудшения качества брони значительно повышался брак, о чём говорилось выше. Для сравнения — отказ от фрезерования и строжки бронелистов на советских танковых заводах позволил снизить трудоёмкость изготовления корпуса Т-34 в 4,5 раза (правда, при этом советским конструкторам пришлось решать задачу по повышению прочности самого сварного шва).
Таким образом, технология изготовления бронекорпуса и башни «Пантеры» совершенно не соответствовала поставленной задаче по организации массового выпуска нового танка. Складывается впечатление, что немецкие конструкторы и технологи стремились всеми средствами увеличить стоимость и сложность сборки этой боевой машины, которая создавалась как основной танк панцерваффе. В условиях военного времени мотивация таких решений, мягко сказать, не совсем понятна.
Брошенная из-за поломки или отсутствия горючего «Пантера» Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).
Многие авторы восхищаются отличным баллистическими качествами 75-мм пушки KwK 42, при этом приводя сведения о том, что «пантеры» поражали советские, американские и английские танки на дистанциях 1500–2000 метров или даже больше. Действительно, шкала прицела для бронебойного снаряда «Пантеры» была «нарезана» на дистанцию 3000 метров. Но дело в том, что при ведении огня из танка во время Второй мировой войны наибольшего эффекта можно было достичь при стрельбе на дальности прямого выстрела — а для 75-мм пушки KwK 42 это составляло около 1500 метров (дальностью прямого выстрела называют наибольшую прицельную дальность, при которой высота траектории снаряда не превышает высоту цели).
При стрельбе на большие дистанции 2000–3000 метров, тем более по подвижным целям, требовалось брать соответствующие упреждения. И если при стрельбе по неподвижным целям можно было использовать пристрелку с последующим внесением поправок, то с движущимися целями дело обстояло сложнее. Ведь во время Второй мировой войны не было ни лазерных дальномеров, ни баллистических вычислителей. Например, легко подсчитать, что если танк противника двигался примерно со скоростью 30 км/ч, то при стрельбе по нему из «Пантеры» на 2000 метров он проходил около 18 метров (а при стрельбе на дистанцию 3000 метров примерно 27 метров) до того момента, когда немецкий снаряд долетал до него. Если танк противника двигался по прямой, то наводчик «Пантеры» мог сделать соответствующее упреждение. А вот если он маневрировал, то вероятность попадания в него значительно снижалась. Поэтому, по мнению автора, поражение танков противника из «Пантеры» на дистанциях 2000 метров и выше скорее исключение, чем правило. Как правило, «пантеры» вели эффективный огонь на дистанциях 1500 метров и меньше. Кроме того, Э. Миддельдорф в своей книге «Русская кампания: тактика и вооружение» пишет о том, что по условиям местности Европейского театра противотанковые пушки, как правило, могли вести огонь по танкам на дистанциях 500–700 метров. Если учесть, что высота линии огня «Пантеры» составляла 2260 мм — значительно выше, чем, например, у 75-мм ПТО PaK 40, — то наводчик «Пантеры» как раз и мог вести огонь без помех на дальность порядка 1500 метров.
Подбитая войсками 3-го Украинского фронта «Пантера» Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).
Стрельба на дистанции больше, чем дальность прямого выстрела, например, на дистанцию 1500–3000 метров (максимальная прицельная дальность прицела «Пантеры» для бронебойного снаряда) требовала уже сложных расчётов и манипуляций. Видимо, понимая, что точная стрельба на такие дистанции с использованием обычного прицела — дело очень сложное, немцы и решили использовать на «Пантере» Ausf.F оптический дальномер.
Ещё один момент, на который уповают многие авторы — качество танковых прицелов. Мол, цейсовская оптика значительно превосходила и советскую, и союзническую. Однако, как показывают документы, это не соответствует действительному положению дел. Дело в том, что качество отечественных прицелов в 1942 году действительно снизилось из-за эвакуации предприятий, нарушенных производственных связей и нехватки нужного сырья, оборудования и материалов. Однако в 1943 году ситуация существенно улучшилась, а в начале 1944 года на Т-34-85 стали устанавливаться телескопические шарнирные прицелы ТШ-15 с четырёхкратным увеличением. По своим характеристикам они нисколько не уступали «пантеровским» TZF 12a (кстати, автор имел возможность сравнить советский прицел с «тридцатьчетвёрки» и немецкой «трёшки», какой-то разницы в качестве оптики совершенно незаметно).
Начиная с лета 1944 года качество немецких прицелов стало ухудшаться: сказывался дефицит необходимых материалов. Свою лепту в это дело внесли и бомбардировки промышленных предприятий авиацией союзников.
Бинокулярные прицелы TZF 12, которые стояли на «пантерах» модификаций Ausf.D и ранних Ausf.А, отличались значительной хрупкостью, и часто при обстреле и попадании снарядов противника в маску пушки или даже борт башни выходили из строя. В результате танки, оставаясь в строю, не могли вести прицельный огонь. В конструкции TZF 12a этот недостаток удалось устранить, но не до конца. Кстати, советские и американские прицелы в отношении «противоударности» несколько превосходили немецкие.
Одним из показателей, характеризующих огневую мощь танка, является манёвр огнём, что во многих случаях связано с быстротой поворота башни. У «Пантеры» в этом отношении имелся ряд проблем.
Подбитая «Пантера» Ausf.G позднего выпуска. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года. Машина имеет маску пушки «с подбородком», на башне виден тактический номер 311 (АСКМ).
Прежде всего, из-за неуравновешенности башни «Пантеры» её вращение при крене танка более 5 градусов требовало изрядных усилий, если было вообще возможно. Кроме того, привод вращения башни «Пантеры» действовал только при работающем двигателе танка, осуществляя полный оборот за 18 секунд при максимальных оборотах двигателя. А вот если «Пантера» стояла на месте, то обороты двигателя естественно падали, и, следовательно, замедлялся поворот башни: «Вращение башни осуществлялось гидравлическим приводом, который приводился в действие от коробки передач. Таким образом, при выключенном двигателе вращение башни приходилось осуществлять вручную. Для того чтобы совершить быстрый поворот башни, водителю и наводчику приходилось действовать сообща. На большой скорости, при числе оборотов (двигателя) порядка 2500 в минуту, полный поворот башни выполнялся за 17–18 секунд, а если число оборотов в минуту падало до 1000, на эту операцию уходило уже 92–93 секунды. Последний рывок всегда делался вручную, при этом ручку маховика ручного привода со стороны наводчика необходимо было перевести в вертикальное (нейтральное положение). Если требовалось повернуть башню влево, рычаг оттягивали назад, а при движении вправо — вперёд.
