— Не знаю, — растерялся Колчин.
— У него была язва — такое возможно?
— Значит, он все-таки был болен?
— Я спрашиваю, а не утверждаю. Ему давали молоко? Хотя да,
вы же не знаете. Нет, Федор Алексеевич, ничего более конкретного по протоколу
вскрытия я сказать не могу. Мне нужен сам покойник, иначе все это вздор.
— Ничего более определенного вы мне сказать не можете? —
разочарованно спросил Колчин.
— По этим протоколам — нет, — твердо ответил Шварц. — В
Минске тоже работают не дилетанты. Они очень тщательно провели вскрытие. Я не
думаю, что они пропустили какие-то вторичные признаки.
— Его могли убить? — просто спросил Колчин, уже не смотря на
бумаги.
— Конечно, могли, — удивился Шварц. — Могли просто задушить.
Подушкой накрыть — и все. Правда, в этом случае остались бы явные признаки
удушья и насильственной смерти. Могли дать ему какое-то лекарство. Стенки
желудка немного раздражены, он принимал какое-то лекарство перед смертью. Так
что это вполне возможно.
— А есть такие лекарства, которые не оставляют видимых
следов?
— Сколько угодно. У нас в соседней лаборатории специалисты
разработали целую дюжину совершенно смертельных лекарств и ядов, не оставляющих
никаких следов.
— А где сейчас эта лаборатория?
— Закрыли, — громко ответил Шварц, снял очки, протер их
платком и тихо добавил: — А вообще-то я слышал, что ее восстановили в Службе
внешней разведки. Им такая лаборатория очень нужна.
— Я могу туда обратиться официально?
— Думаю, да, если они не полностью засекретили эти работы.
Но у вас ведь есть все необходимые степени допуска. Они вам все и покажут.
— Спасибо большое. — Колчин заторопился к выходу.
У себя в кабинете он получил сообщение, что свидетель
Магомедов уже не проживает по прежнему адресу. А вот Умарова работникам милиции
найти удалось, и они вручили ему повестку на сегодняшнее число для явки в ФСК.
До прихода Умарова было еще два часа, и Колчин отправился в
столовую выпить кофе и успокоиться. Бахтамова и Иванченко убрали одним способом
по заранее разработанному сценарию. Это не вызывало никаких сомнений. Борю
Коробова попытались убрать за его вчерашнее проникновение в компьютер. Кому-то
не понравилось его внимание к группе «Рай». Значит, нужно спокойно, методично
изучить всех членов этой группы. Кто из них может представлять интерес, быть
ключом к решению этой задачи? Там все профессионалы и все — без работы. Как
странно, они ушли в отставку почти все вместе, с интервалами в несколько дней.
Конечно, замученный своими проблемами, следователь Салтанаев никогда не найдет
автомобиль, сбивший Коробова. Он наверняка был угнан за полчаса до совершения
преступления. Но здесь, в ФСК, сам Колчин может найти тех, кто пытался убрать Коробова,
если, конечно, все это не его домыслы. Бориса могла сбить случайная машина,
какой-нибудь пьяный лихач, который просто испугался ответственности и трусливо
скрылся. Но почему тогда он так профессионально действовал, словно хотел сбить
именно Коробова? Нет, его версия правильная. За всем этим кто-то стоит.
Подполковник Колчин не знал, что, пока он сидел в столовой,
в его кабинете, в здании Федеральной службы контрразведки, двое неизвестных уже
установили подслушивающие аппараты, вмонтировав их последовательно в телефоны и
под столом следователя. Он еще больше удивился бы, если бы узнал, что эти двое
были старыми проверенными сотрудниками ФСК, проработавшими в этом учреждении
уже много лет.
Глава 9
Уже в шестом часу к Арчилу в офис привезли двух ярко накрашенных
девиц. Их, видимо, предупредили, куда и зачем везут, потому что обеих била
мелкая дрожь. Обе понимали: одно неосторожное слово, и они навсегда потеряют
возможность работать по своей специальности из-за обезображенного лица или
переломанных ног.
Арчил невозмутимо и спокойно глядел на обеих, внушая им еще
больший страх. Отпустив всех своих головорезов, он оставил только Манучара и
Дронго. По просьбе последнего беседовать с девушками должен был только Дронго.
— Мы все рассказали, Арчил, — испуганно произнесла старшая
из девушек, высокая шатенка по имени Тамара, — клянусь тебе, все правда.
Другая, стройная блондинка лет двадцати, которую все
называли Ликой, просто молчала, испуганно озираясь.
— Видимо, сказали не все, — веско произнес Арчил, — сейчас
еще будете говорить.
— Скажите, пожалуйста, — Дронго были противны и эти девицы,
и покровительственный тон Арчила, — в ту ночь вы были вместе с Ревазом?
— Да, — кивнули девушки, — мы же говорили.
— Сколько он вам заплатил? — спросил Дронго, незаметно
возвращая их на профессиональные темы.
— По двести баксов, — ответила Тамара.
— Вперед платил?
— Вообще-то мы его хорошо знаем, но взяли вперед.
— Вы что-нибудь пили в его номере?
— Шампанское. — Отвечала пока только Тамара. Лика
предпочитала наблюдать за говорившими.
— Он взял вас из «Метрополя»?
— Там наше место, — удивилась Тамара, — мы там всегда
кантуемся, весь город об этом знает.
— Вы до этого встречались с Ревазом Гогия?
— Да, по-моему, два раза. — Она была удивлена идиотскими, на
ее взгляд, вопросами, но спорить не смела, откровенно отвечая своему
собеседнику.
— Вас было пятеро. Правильно?
— Сначала было четверо, потом нашли Лику, и стало пятеро.
Ребята настаивали, чтобы Реваз увел нас двоих.
— А он не хотел сразу двоих?
— Откуда я знаю, наверное, не хотел. Просто один из ребят
был с нами с двоими, он и кричал все время, чтобы Реваз взял нас двоих.
— Что было потом?
— Потом пошли к «Савою» пешком, всей компанией. Реваз еще
швейцару деньги дал — кажется, полтинник «зелеными». После этого поднялись в
его номер.
— Дальше, — требовательно произнес Дронго.
— Что дальше? — немного разозлилась Тамара. — Дальше было
то, что обычно. Мы трахались, а утром ушли.
— Когда вы ушли?
— Часов в восемь, кажется. Он еще спал.
— И больше ничего не было?
Лика вздрогнула, но Тамара уверенно ответила:
— Ничего.
— Теперь послушайте меня внимательно. Дело в том, что Реваз
Гогия был импотентом. Он приезжал лечиться в Москву, — спокойно начал Дронго.
