На улице их уже ждал Манучар. Увидев его, Русаков
окончательно пал духом, поняв, что Дронго не блефовал.
За руль сел Манучар, рядом разместилась женщина. Сзади сели
Русаков и Дронго.
— У вас есть телефон в автомобиле? — спросил Дронго. —
Позвоните и скажите, что вы сегодня не будете.
— Это невозможно, — попытался возразить Русаков, весь
покрывшийся бледными пятнами.
— Возможно, — уверенно сказал Дронго, — звоните.
Русаков дрожащими руками набрал номер.
— Сегодня я не буду, — заикаясь, сказал он, — да, не приеду.
Он вернул трубку Дронго.
— Выедем за город, Манучар, — предложил Дронго.
— Что вы собираетесь делать? — закричал Русаков.
— Просто поговорить с вами. Кстати, кто эта женщина? Вы нас
не представили друг другу.
— Наша работница, — отрывисто произнес Русаков. — Татьяна
Николаевна.
— Очень приятно, — наклонил голову Дронго.
— Мне тоже, — чуть улыбнулась женщина. Судя по всему, ее
даже забавляла эта ситуация. Она совсем не боялась, и это все больше нравилось
Дронго.
— Вы всегда обедаете только со своими работницами? — спросил
он, сознавая, что вопрос звучит несколько двусмысленно. Но сейчас ему важно
было расставить некоторые акценты.
— Не всегда, — отвернулся Русаков.
Женщина молчала.
— Зачем вы послали за нами наблюдение?
— Я не посылал.
— Лжете. Сначала послали одного, кстати, он оказался хорошим
спортсменом. А потом послали в гостиницу сразу двоих. Догадываюсь, что, когда
не вернулся ваш человек, вы просто обзвонили все центральные гостиницы,
спрашивая по паспорту Манучара.
Манучар впереди пробормотал какое-то грузинское
ругательство.
— А потом, — невозмутимо продолжал Дронго, — вы послали еще
двух головорезов допросить меня. Но, так как паспорт был не мой, они попали в
номер Манучара. Кстати, вы знаете, как это больно, когда вас душат ремнем? Вы
никогда не пробовали?
— Это не я их посылал, — мрачно заявил Русаков.
— Может быть, — согласился Дронго, — но тогда вы скажите,
кто их посылал, и мы будем считать инцидент исчерпанным.
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил испуганный
коммерческий директор, не заботясь даже о судьбе своей спутницы.
— Вы читаете газеты? — спросил Дронго. — Наверняка читаете
даже «Коммерсант». Тогда вы должны знать, сколько банкиров гибнет на улицах
Москвы. Это сейчас самая рискованная профессия. Так что вы должны знать, что
входите в группу риска наравне с пожарными и гомосексуалистами.
— Перестаньте паясничать! — сорвался почти на крик Русаков.
— При чем тут я? Что вы от меня хотите?
— Прежде всего сообщения о вашей бывшей секретарше Ларисе
Коноваловой. — Он обратил внимание, что при упоминании этого имени чуть
дернулась голова впереди сидящей женщины. «А у нее красивые, очень своеобразные
уши», — подумал Дронго.
— Не знаю никакой Коноваловой, — заявил уже потерявший
голову от страха Русаков.
— Вы не знаете собственной секретарши? Она ведь работала у
вас целых полгода, прежде чем бесследно исчезла.
— Может, я ее не помню, — пробормотал Русаков.
Женщина повернулась к нему.
— Как ты можешь! — укоризненно произнесла она.
— А ты молчи, молчи, дрянь такая! — заорал Русаков,
обрадованный тем, что есть на ком сорвать свое раздражение и отчаяние. — Тебя
никто не спрашивает! — бушевал он.
— Успокойтесь, — поморщился Дронго, — и будьте повежливее с
дамой. Я не люблю, когда в моем присутствии кричат на женщин.
Русаков сразу успокоился.
Манучар еще раз выругался, на этот раз чуть громче.
— Вы можете только отвечать на мои вопросы. Я повторяю: мне
нужно все знать о Ларисе Коноваловой. Вы можете мне помочь?
— Зачем? Зачем вам эта потаскуха? — запричитал Русаков. —
Она здесь совершенно ни при чем.
— Настолько ни при чем, что после моего о ней вопроса вы
послали ко мне сразу трех убийц? — саркастически сказал Дронго. — Не забывайте
о своей опасной профессии.
— Она работала у нас, — повернулась к ним женщина, — была
секретаршей у этого, — кивнула она на Русакова.
— Что было дальше?
— Примерно месяц назад она уволилась. Так нам всем говорили.
— Татьяна Николаевна рассказывала, повернувшись к Дронго и стараясь не глядеть
на своего руководителя.
— Почему она уволилась, вы знаете?
— Никто об этом не знал. У нас в банке думали, что она
уволилась из-за него. Считали, что он приставал к ней.
— А вы еще и бабник… — поморщился Дронго. — В Америке за
сексуальные домогательства руководства давно уже судят провинившихся мужчин,
даже женщин. А вы решили, что власть вам дали и над женщинами?
— Ничего я не решил. — Русаков тоже старался не смотреть на
женщину. — А к этой Ларисе я не приставал.
— Значит, вы ее знали?
— Знал, конечно, — недовольно вымолвил Русаков, — но к ее
исчезновению я не имею никакого отношения.
— Скоро мы приедем на место, — вдруг сказал Дронго.
— Куда? — не понял Русаков.
— Туда, где вас убьют.
От неожиданности Русаков не мог ничего сказать. Затем он
вдруг заплакал.
— Убьют? Зачем убьют? За что? Что я вам сделал?
— Вы не говорите всей правды.
— Какой правды? Я все расскажу, все что хотите.
— Куда делась Лариса Коновалова?
— Не знаю, правда не знаю. — От страха у него стучали зубы.
— Знаете, — спокойно возразил Дронго. — Опять врете.
— Нет… я… она… В общем, она видела наши документы, и мы… но
это не я… честное слово.
— Какие документы она видела?
— Нашего банка. Там было финансирование некоторых партий,
газет, особые статьи расходов. В общем, она увидела одну строчку и
расплакалась. А потом и я узнал об этом.
— Как узнали?
— Она сама сказала мне, — уже обреченно говорил Русаков.
— Что за строчка была?
— Я не могу вам сказать… Это не мой секрет. Поймите, они
меня убьют.
