Дронго вытер пот, убрал платок. Он действительно не сумел
просчитать этот вариант. Что они сделали с беднягой Манучаром? Нужно будет
выяснить позже. Теперь, осмотревшись, он понял, что убежать из этого фургона
невозможно. Оставалось ждать, пока они прибудут на базу. Его единственным
шансом были исчезнувшие документы. За них Юрков и его друзья оставят ему жизнь.
Но куда тогда делись Реваз и Лариса? Видимо, парень зарегистрировал Ларису в
отеле и сам прописался под именем дяди. Вечером он привел в номер двух
проституток и напоил их шампанским, подмешав в него снотворное. Его друзья и
охранники считали, что Реваз весело проводит время. А он вместе с Ларисой
каким-то одному ему известным способом проник в здание банка и выкрал очень
важные документы. Но вот утром им пришлось бежать. Портье, помогавший им
бежать, был убит, видно, по приказу Юркова. Самое главное, что нашелся
благодетель, который предупредил Реваза и его девушку. Парочка исчезла. И до
сих пор их не могут найти люди Юркова. Для человека, сумевшего за один вечер
подключиться к телефону в «Крайслере» и содержавшего такой штат охраны, найти Реваза
и Ларису не должно было стать проблемой. Но проблема возникла. И в ее решении
не могли помочь ни Арчил — всесильный дядя Реваза, — ни сам Юрков, кажется, не
имевший границ своего могущества в городе. Куда исчезли эти двое и документы?
Ответ мог быть только один: если документы не всплыли до сих пор, если не
найдены за это время ни Реваз, ни Лариса, значит, их похитили конкуренты,
соперники банка. И решили придержать, чтобы использовать в нужный момент как
козырную карту. Дронго понимал важность документов и невозможность их полного
исчезновения. Если Русаков сказал даже часть правды и там материалы об убитом
журналисте, то и тогда это сообщение способно взорвать весь банк, свалив заодно
и всесильного мэра города, тесно связанного с правлением банка.
Кто из конкурентов мог пойти на это? Он вспомнил названия
крупнейших банков — «Инкомбанк», «Столичный», «Кредо-банк». Кто? Он для этого
недостаточно разбирается в нынешней структуре банковских дел в городе. Здесь
нужен специалист другого профиля. Нужно все обдумать. Достаточно опубликовать
документы, и будет грандиозный скандал. Но кто-то их держит. Может, потому, что
хочет держать Юркова и его компанию в узде. Может, это сам мэр города, решивший
покончить с излишней самостоятельностью своего детища. Но тогда должны найтись
хотя бы трупы Коноваловой и Гогия. А эти двое бесследно исчезли. Здесь что-то
не стыкуется, понимал Дронго.
Автомобиль затрясло на повороте. Он закрыл глаза,
по-прежнему пытаясь сосредоточиться на какой-то ускользающей мысли. Затем попытался
сформулировать три основных вопроса.
Почему Реваз не прибег к помощи своих родных и охранников?
Кому было выгодно похитить — не убрать, а именно похитить —
Реваза и Ларису и все документы, оставив их у себя в качестве козыря?
Почему Юрков и те, кто стоит за ним, не могут до сих пор
найти двоих молодых людей? Или их слишком хорошо спрятали? Или они не хотят
искать?
От ответов на эти вопросы зависела и его собственная жизнь.
Глава 18
Поздно вечером они подъехали к дому Ганиковского. В окнах
горел свет. Увидев этот свет на шестом этаже, Колчин почувствовал, что и здесь
его подстерегает неудача. Лифт не работал, пришлось подниматься пешком.
Сопровождающих он оставил внизу, в автомобиле.
Дверь открыли сразу, словно ждали его звонка. Высокий
мужчина с характерным волевым, жестким выражением лица и тяжелым подбородком
пристально посмотрел на Колчина.
— Кто вам нужен? — Хозяин не отличался разговорчивостью, он
даже не поздоровался.
— Подполковник Ганиковский? — спросил Колчин. — Я
следователь Колчин из ФСК. Вот мое удостоверение.
Хозяин посторонился, пропуская гостя. Молча закрыл дверь,
жестом приглашая войти. Колчин сам снял плащ, сам повесил его на вешалку и
прошел в столовую.
Хозяин, не говоря ни слова, подошел к телевизору и выключил
его. Затем вернулся к столу и сел напротив Колчина. Лишь тогда он наконец
соизволил открыть рот:
— Говорите, зачем пришли?
— Вы знали полковника Бахтамова? — спросил Колчин, уже не
обращая внимания на странности хозяина квартиры.
— Не помню.
— Он был вашим сотрудником в спецгруппе «Рай».
— Может быть, я не всех помню по именам.
— Он убит. — Напрасно Колчин рассчитывал хоть на какой-то
эффект. Ганиковский не шелохнулся.
— У вас нет других вопросов? — спросил он.
— Есть. Вы знали полковника Иванченко?
— Не помню.
— Он тоже был сотрудником спецподразделения. И он тоже убит.
Ганиковский все-таки сделал какое-то движение, но лицо его
оставалось бесстрастным. Он посмотрел Колчину в глаза.
— Вы пришли для того, чтобы сообщить мне все это?
— Чтобы вы нам помогли.
— Не хочу. И не буду. Сами разбирайтесь со своими
проблемами.
— Вы понимаете, что погибли два ваших товарища, — Колчин
начал сознавать, почему Фогельсон так быстро согласился дать адрес
Ганиковского, — а вы мешаете нам найти их убийц.
— Никому я не мешаю, — пробормотал Ганиковский. — Оба
погибших были офицерами, знали, на что шли.
— Выбрали себе смерть? — спросил Колчин.
— Может быть. А кто дал вам мой адрес? Наши данные тогда
убирали из всех компьютеров.
— Ваш бывший товарищ Марк Фогельсон. Он, кстати, вернулся на
службу в ФСК.
— Марк всегда умел приспосабливаться, — равнодушно заметил
Ганиковский. — Значит, устроился теперь к вам. Передайте ему привет.
— Бахтамова и Иванченко убили почти одновременно, одним и
тем же способом. Кто это мог сделать? — Колчина уже возмущало равнодушие
Ганиковского.
— Значит, кому-то это было нужно. Конкретнее сказать не
могу. С ребятами давно не имел связи.
Колчин понял, что из этого истукана больше ничего выжать не
удастся. Он поднялся, вышел в коридор, надел плащ.
— Больше вы мне ничего не хотите сказать? — спросил он на
прощание.
— Где похоронен Бахтамов? — вдруг спросил Ганиковский.
Колчин посмотрел на него, сказал название кладбища и вышел
из дома, плотно закрыв дверь. Спускался он медленно, словно пытаясь осмыслить
несостоявшийся разговор с Ганиковским. В автомобиле один из сопровождавших
протянул ему телефон. Звонил Игорь Костюковский из Минска.
— Что случилось? — крикнул Колчин, уже боявшийся неожиданных
звонков.
— Все было липой, — возбужденно говорил Костюковский, — в
нашем морге КГБ Шварцу подсунули другой труп. Тот человек при жизни
действительно имел больное сердце и из-за этого попал в автомобильную
катастрофу, был ранен. А в больнице сердце отказало.
