Комаров прошел в кухню. Уселся на табурет. Клава ожидала, что попросит воды, но нет.
— Что вы можете сказать о Григории Матросове? — спросил Комаров.
— Ничего.
— Как так?
— Как жилец он меня устраивает. Хотя иногда раздражает, но я вообще людей не люблю, а тех, кто оккупировал квартиру, пусть и с моего согласия, тем более. Гриша доставляет минимальные неудобства. Он терпим. Но вы же им как человеком интересуетесь? — спросила Клавдия. Комаров кивнул. — Я не знаю, какой он. Мне все равно. Мы практически не общаемся.
— Клавдия Андреевна, вы взрослая, умная, проницательная женщина. Вы формируете свое мнение о каждом, с кем вас сталкивает судьба. А тем более о том, кто оккупирует вашу квартиру.
— Что вас конкретно интересует?
— Все. Он странный малый, да?
— Есть немного.
— Нелюдимый, скрытный?
— Насчет последнего ничего сказать не могу, я никогда не интересовалась его делами. А нелюдимым не назвала бы. Скорее самодостаточным.
— То есть он не имеет друзей не потому, что не ладит с людьми? А просто в них не нуждается?
— Вы о Грише лучше бы с Наташкой поговорили. Это вторая оккупантка. Они общаются друг с другом довольно тесно.
— Между ними что-то есть?
— О, она была бы не против. Только Гриша держится от нее на расстоянии.
— Вы не против того, чтобы я зашел в его комнату?
— Она заперта. Ломать замок я вам не позволю. Только после того, как предъявите ордер.
— Хотите сказать, у вас нет ключей?
— Естественно, нет. Я не нарушаю чужого пространства.
— Позвонить вы ему можете?
— Да. Номер у меня имеется.
— Будьте любезны, наберите его.
— А в чем дело вообще?
— Выяснилось, что Григорий Матросов был знаком с двумя жертвами убийств.
— С девушками, которых задушили? — спросила Петровская. Комаров кивнул. — Они тоже были кошатницами-собачницами?
— Одна пела, вторая играла на флейте. Так что лучше сказать, всех объединила музыка. Но любовь к четвероногим тоже. Обе девушки бывали в приюте для беспризорных животных «Усы, лапы, хвост», где Григорий частый гость. Там и его питомец обитает.
— Кот по имени Шах? Он просил пустить его домой. Да я не позволила. Еще тут мне четвероногих оккупантов не хватало…
— Сегодня еще одна жертва обнаружилась. Недалеко от вашего дома. Мини-рынок знаете?
— Конечно. Там Наташка работает.
— Как раз ее подругу и задушили. И вы ее видели. Она была в квартире.
— Да, к Наташке приходили гости. Но я не знаю кто.
— А Гриша знал. Он был на дне рождения Натальи.
— То есть получается, он имел контакт не с двумя покойницами, а с тремя?
— Именно.
— А что ж ты сразу не сказал? Держал интригу? — Она сунула руку в карман своего кардигана, достала телефон. — Позвоню ему сейчас.
— А я пока попью воды, можно?
— Кран ты видишь.
Клавдия Андреевна набрала номер Гриши. Но он оказался недоступным.
— Не абонент, — сообщила она Комарову.
— Если причастен к убийствам, то не исключено, что сбежал. Вы уверены, что не имеете ключа от его комнаты?
— На сто процентов.
— А если я ее толкну посильнее, а потом вы скажете, что был сквозняк, она распахнулась?
— Ломать разрешу только после предоставления ордера. У тебя все? — Клавдия обращалась ко всем на «ты». Если не сразу, то через пару-тройку фраз. Возраст давал ей эту привилегию.
— Хотел еще кое-что сообщить лично вам.
— Валяй.
— Лариса Андреевна Казакова жива.
— Вот это новость! — Клавдия сделала вид, что удивилась, но особо не постаралась. Ей почему-то казалось, что полиция знает… что она знает. Или скорее догадывается. Телеграмму она послала через случайного человека. Поймала у почты бабулю, предложила ей пару сотен за услуги и данные паспорта. Тут не подкопаешься. — И где Лара находится сейчас?
— В Мордовии. Отбывает наказание в колонии строгого режима. Адрес дать?
— Зачем?
— Вдруг захотите отправить сестре письмо.
— Нет у меня такого желания. — Петровская подошла к холодильнику, открыла его и начала демонстративно доставать с дверки таблетки. Все они были не ее — оккупантов. У Гриши часто болела голова, у Наташки желудок. Вроде молодые, а уже развалины. — Я себя чувствую очень нехорошо сегодня. Лечь хочу. Давай закончим на этом?
— Хорошо.
— Телефон Гриши надо?
— У меня есть. Пробил по базе до прихода сюда.
— Зачем тогда просил меня ему позвонить?
— На тот случай, если он отвечает только тем, кто записан в его телефонной книжке. — Комаров направился в прихожую. — Извините, что побеспокоил. Работа такая. До свидания, Клавдия Андреевна. Хотелось бы сказать «прощайте», но, боюсь, это не последний наш визит.
Клавдия молча провожала капитана до двери. Ей хотелось, чтобы он поскорее скрылся за ней.
— Какая-то вы бледная, — проговорил Комаров, склонившись к своим кроссовкам, которые снял у порога. — Все в порядке?
— Давление упало. Мне просто нужно пилюлю принять и лечь.
Парень обулся, разогнулся.
— Давление, говорите? Тогда зачем вам таблетки от несварения? Простой цитрамон лучше поможет.
Заметил, зараза, что она достала!
Клавдия Андреевна сделала вид, что не поняла намека, выпустила опера, заперла за ним, а потом отправилась в свою комнату. Там она улеглась на кровать, но только чтобы перевести дух. Через пару минут Клава достала телефон и набрала Арсения.
Он трубку не взял.
Не ответил и на два следующих звонка.
— Сдох, что ли? — прорычала Клавдия.
Но раньше времени решила не беспокоиться и отправилась на кухню, чтобы насладиться-таки вкусом мороженого. Она вывалила его в пиалу, полила, как и собиралась, абрикосовым вареньем. Заварила чаю. Со всем этим вернулась к себе. Достала коньяк, стопку. Налила тридцать граммов «Арарата», выпила, закусила. И снова набрала номер Сени.
— Клавдия, какая ты настойчивая, — услышала она. — Я видел, что ты звонишь, но не мог взять трубку.
— Почему?
— Был с семьей.
— Ой, прости.
На самом деле никакой вины за собой Клавдия не чувствовала. Ей сказали — звони в любое время. И вообще… Замуж звали! Потому что она, как дорогое вино, с годами только лучше и прочее…
