— Вот сейчас у вас и компьютеры, и почта электронная, и принтеры со сканерами, а все равно ни черта не успеваете, — заметил Алексей. — Представляешь, как мы работали?
— С трудом.
— Забей. Пошли пивка попьем.
— С радостью бы, но долг превыше всего. К тому же в желудке столько чая, что пиво там уже не поместится.
— Ладно, бывай.
Он встал, подал руку для рукопожатия. Но тут поднял указательный палец вверх и выпалил:
— Вспомнил!
— Что?
— Имя комитетчика, что делом Казачихи занимался. Арсений Сапрыкин. Ломал голову два дня, и вот снизошло озарение. Запиши, вдруг пригодится.
Роман так и сделал. Затем попрощался со старшим Комаровым и погрузился в отчеты. Но ненадолго. Хотелось не бумажной волокиты, а действия. И Багров, свалив все дела в стол и выключив компьютер, покинул кабинет.
Глава 7
Казачиха беспомощно смотрела в монитор компьютера, стоящего в библиотеке. Он не был подключен в интернету, но содержал в своей памяти много полезного: Уголовный кодекс, статьи из юридических журналов, записи с судебных процессов, формы разного рода заявлений, советы по их заполнению.
— Ну как дела? — насмешливо спросила Баржа. Она сидела рядом с подругой и ждала от нее действий. Пока же Лариса смогла только открыть несколько файлов и просмотреть их, не поняв и половины из прочитанного.
— Темный лес.
— А ты как думала?
— Мой мозг не просто размяк, он превратился в кашу.
— Просто надо обратиться за помощью к тому, кто на таких делах собаку съел.
— К корейцу? — хмыкнула Лариса.
— Моржиха хорошо в юридических делах подкована. Всех консультирует. Но не бесплатно, ясное дело.
— Ты же знаешь, у меня ничего нет.
— Я договорюсь. Мне она всего за блок сигарет бумаги на апелляцию заполнила.
— У меня немного иная ситуация.
— Да, у тебя полный… — Далее последовало матерное слово. — Но где твой оптимизм, коза? Еще вчера ты спорила со мной, что окажешься на свободе раньше меня.
— Я погорячилась. Думала, свяжусь с полицейскими, что приезжали, и все быстро закрутится.
— Но?
— Начальница к телефону не допустила. Велела написать на бумаге то, что я хочу передать. И я не знаю, дошло ли мое послание до нужных людей.
— А что в нем?
— Завлекалочка.
— В смысле?
— Я дала понять, что кое-что важное вспомнила. Но от меня будет польза только на свободе.
— Дура ты, Лариска. Надо было соображать раньше. Когда очкарик с носатым тут были.
— Знаю. Но не совладала с эмоциями. Слишком долго копились во мне… Сорвалась.
— Моржиху звать?
— Это кто вообще?
— Толстая, с усами.
— Тут каждая третья такая. Особые приметы?
— Да вроде нет… Хотя постой! Ягоды на заднице.
Казачиха стала припоминать зэчек, тела которых она видела, когда они принимали общий душ.
— Помню только тетку с картофелинами под булками.
— Это клубника, — расхохоталась Баржа. — И она сползла вниз.
— Моржиху надо девчонкам молодым показывать, которые мечтают свое тело татухами покрыть, чтобы двадцать раз подумали, прежде чем первую набивать.
— Просто надо места правильные выбирать.
— Как ты?
— Ну да. — Баржа горделиво задрала штанину. Ее голень украшал цветочный узор. — Варикоза не видно.
— Пошли Моржиху искать… С ее вишнями.
Но женщины не успели покинуть библиотеку, как в нее ввалилась Медведь. Она привычно поигрывала своей Машей, но вид имела относительно мирный. Когда охранница жаждала крови, у нее глаза тускло сверкали из-под набрякших век, а щеки пламенели.
— Казакова, — рявкнула она, найдя Ларису взглядом. — За мной шагом марш.
Та подчинилась.
Медведь провела Казачиху в кабинет начальника. В нем кроме, естественно, хозяйки было еще два человека. Мужчина и женщина. Он в гражданке, она в форме.
— Лариса Андреевна, здравствуйте. — Казачиха кивнула. — Я ваш адвокат.
— И кто вас нанял?
— Никто. Я государственный защитник. Прибыл для того, чтобы утрясти все вопросы, связанные с вашим переводом.
— И куда меня переводят?
— В Москву. Идите собирайтесь. Через час мы отсюда выдвигаемся.
Лариса больше вопросов не задавала. Она покинула кабинет и под конвоем Медведя прошла в казарму.
Ей сказали, собирайтесь. Как будто она жила себе в квартире и ее вдруг на курорт позвали. Одежда, обувь казенная. Ее она сдаст. Нет телефона, книг, любимого плаката. Нечего собирать.
— Могу я попрощаться с подругой? — обратилась Лара к охраннице.
Та сделала вид, что не слышит.
— Приведи сюда Баржу, — не сдавалась Казачиха. — Тебе трудно, что ли?
— Нет, — лениво ответила Медведь и перекинула дубинку из одной руки в другую. — Как и отбить тебе на прощанье почку.
— Меня с золотыми сережками приняли. Твоими будут, если приведешь.
— На хер они мне? У меня уши не проколоты.
— В каждой по пять граммов.
— Ладно, жди.
Медведь удалилась. А Казачиха, ожидая Ирку-Баржу, прилегла на свои нары. Скучать по ним она не будет, а вспоминать — конечно. «Черная дыра» ей снилась до сих пор. Обычно в кошмарах, но не всегда. Порою одиночка виделась ей убежищем. С прекрасными рисунками на бетонных стенах…
Из задумчивости Ларису вывел возглас Ирки:
— Коза, ты выходишь! Это же просто обалдеть!
— Я пока просто перемещаюсь, — ответила Лариса. — Но предчувствие у меня хорошее.
— То есть я могу оставить свою косу?
— Хрен с тобой.
— Хрена у меня нет… К счастью.
— Мне кажется, ты бы нашла ему применение.
— Не, я бы просто из него пи́сала. Как это делают мужики. Согласись, по-другому они его применяют не так успешно.
Лариса встала и распростерла объятия.
— Да ладно? — не поверила Баржа. — Обнимашки?
— Без них не уеду.
— Да оставайся. Тут не так уж и плохо, согласись? Даже Медведь иногда проявляет человечность.
— За оплату золотом. Только не знает, что его у меня еще на прежней зоне отобрали.
Женщины обнялись.
— Будешь мне писать? — спросила Баржа.
