Меня поразила перемена в его лице. Он помолодел, расцвел. Казалось бы, что тяжесть, свалившаяся на него теперь, несравнима с той, которую он нес там, в Царицыне. Но нет, именно сейчас в нем чувствовалась не нервничающаяся энергия, а спокойное напряжение очень сильного постоянного тока…
— Когда я принял командование, дело было очень безнадежно… Но я хотел хоть остановить это позорище, это безобразие, которое происходило… Уйти, но хоть, по крайней мере, с честью… И спасти, наконец, то, что можно…
Мы сели.
— Ну, эта первая задача более или менее удалась… и тогда вдруг оказалось, что мы можем еще сопротивляться… Мы их выгнали из Крыма… Но я должен сейчас же сказать, что я не задаюсь широкими планами… Того, что у меня сейчас есть, не может хватить на удержание большой территории… Я чего добиваюсь? Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке, сделать жизнь возможной… Ну, словом, чтобы, так сказать, — показать остальной России… вот у вас там коммунизм, то есть голод и чрезвычайка, а здесь: идет земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода… Никто тебя не душит, никто тебя не мучает — живи, как жилось… Итак, мне надо выиграть время… чтобы, так сказать, слава пошла: что вот в Крыму можно жить. Так можно будет двигаться вперед, — медленно, не так, как мы шли при Деникине, медленно, закрепляя за собой захваченное. Тогда отнятые у большевиков губернии будут источником нашей силы, а не слабости, как было раньше… Я надеюсь удержать Крым…
— И зимовать?
— Да, зимовать, конечно…»
Но времени осуществить свои планы у Врангеля не оказалось. Фрунзе не позволил ему зимовать в Крыму. Армия Врангеля была слишком слаба, чтобы противостоять войскам Фрунзе.
В военной истории утвердилось представление о том, что построенные под руководством французских и английских инженеров укрепления превратили Перекоп в неприступную крепость и при штурме Красная армия несла огромные потери. Это не так, пишет Константин Колонтаев, научный сотрудник Музея героической обороны и освобождения Севастополя.
Укрепления строили военные инженеры Белой армии под руководством коменданта Севастопольской крепости генерала Субботина. Но строительство шло медленно, потому что крестьяне работать не хотели, не хватало рабочих рук, а строительные материалы разворовывались. Строительство началось летом 1919 года, а осенью уже прекратилось, потому что ждали, что белые вот-вот возьмут Москву.
С декабря 1919 года работы возобновились, но не были завершены. Что успели? Воздвигли земляной вал высотой от шести до десяти метров, перед ним выкопали ров глубиной восемь-десять метров. Перед рвом отрыли линию окопов и установили проволочные заграждения в четыре ряда. За валом разместилась артиллерия.
Но о том, что ров можно обойти через Сиваш, белые генералы почему-то вовсе не подумали, хотя именно так поступали русские войска во время войн с Турцией в 1735–1739 и 1768–1774 годах.
В ночь на 8 ноября части 15-й стрелковой дивизии 6-й армии обошли перекопский вал через Сиваш. Они вырвали колья проволочных заграждений, и в прорыв вошли части 52-й дивизии. К концу дня они заняли Литовский полуостров и зашли в тыл к белым, которые защищали перекопский вал.
А тем временем 51-я дивизия под командованием Блюхера безуспешно штурмовала позиции белых в лоб. Артиллерия красных была настолько изношена, что снаряды не попадали в цель и не могли даже разрушить проволочные заграждения. Наступавшие красноармейцы попали под губительный пулеметный огонь. Только с третьей попытки бойцам 51-й дивизии удалось ворваться в линию окопов.
В ночь на 9 ноября, боясь окружения, белые отошли. Иначе говоря, бои шли одни сутки.
Потери 6-й армии, по донесению ее командующего Августа Ивановича Корка, составили шестьсот пятьдесят человек убитыми и около пяти тысяч ранеными. В сравнении с другими кровопролитными битвами Гражданской войны взятие Крыма далось относительно легко.
Когда Красная армия прорвала оборону, в Крыму никто в это не поверил. Все были уверены, что оборона неприступна и красные на полуостров не ворвутся. Но 10 ноября сопротивление белых практически прекратилось.
11 ноября Фрунзе по радио обратился к Врангелю. Он предложил сложить оружие и обещал амнистию всем, кто прекратит сопротивление. Ленин был недоволен инициативой Фрунзе: «Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий… Если противник не примет этих условий, то, по- моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно».
О ленинском недовольстве командование Белой армии, разумеется, не знало, но жестокость расправы предвидело. Поэтому Врангель принял решение эвакуировать армию. Он, правда, понимал, что не сумеет забрать всех желающих, да и судьба покидающих родину не внушала оптимизма.
11 ноября появилось правительственное сообщение:
«Ввиду объявления эвакуации для желающих офицеров и их семейств, других служащих, Правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России.
Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того, совершенно неизвестна судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи как в пути, так и в дальнейшем.
Все это заставляет Правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственная опасность от насилия врага, — остаться в Крыму».
Врангель приказал войскам оторваться от противника и двигаться к портам — погрузка на корабли шла в Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии, Керчи.
Командование Белой армии мобилизовало весь флот для вывоза не только военнослужащих, но и пожелавшего уехать гражданского населения. Военное имущество армия бросала, коней выпускала на волю.
Французский адмирал Дюмениль, обеспечивавший эвакуацию, направил советским властям радиограмму:
«По приказу главнокомандующего все войска Русской Армии на юге России и гражданское население, желающие уехать вместе с ним из Крыма, могут уезжать…
Я дал указание всем судам, находящимся под моей властью, оказать помощь в эвакуации и предлагаю вам дать немедленный приказ вашим войскам, чтобы они не мешали вооруженной силой проведению погрузки на суда.
Я сам не имею никакого намерения разрушать какое бы то ни было русское заведение, однако информирую вас, что, если хотя бы один из моих кораблей подвергнется нападению, я оставлю за собой право использовать репрессивные меры и подвергнуть бомбардировке либо Севастополь, либо другой населенный пункт на Черном море».
Всем уже погрузившимся на борт было предложено еще раз подумать, действительно ли они хотят уехать, и самоходная баржа обошла все суда и решивших остаться забрала и доставила на пристань. Последние суда ушли из Крыма на рассвете 15 ноября. После этого полуостров оказался в полной власти Красной армии, и началось массовое уничтожение белых офицеров, которые не решились покинуть родину. Это была просто резня.
