Что касается подавления восстаний, то здесь, конечно, для нашей Красной Армии громадная разница, бить ли матросов и кулаков или же рабочих.
А если бы рабочая милиция где-нибудь восстала против Советской власти? Вот потому меня и беспокоят эти фантазерства об экспериментах милиционной системы. Эти опыты никому не нужны, и их предлагают лишь из раболепства перед «милиционным параграфом».
Мне лично смешно, когда «милиционщики» рассчитывают на соответствие своей системы с экономическим мирным строительством. Но такого строительства не будет. Мы все время будем строить в военной обстановке. Из этого положения мы должны исходить. И для того, чтобы обеспечить социалистическое строительство в столь военное время, надо задаться небольшой армией, наиболее боеспособной, и мне кажется, что нам никакого дела нет до того, какая армия выгоднее в мирное время, так как такого времени у нас не будет.
Я очень извиняюсь за длинное изложение, но слишком меня волнуют все эти прожекты и эксперименты. Лучше держаться от этого греха подальше.
Эти эксперименты могут при случае поставить нашу Красную Армию против рабочей милиции, и тогда возможны всякие неустойки Красной Армии и всяческие последствия.
Еще раз извиняюсь за беспокойство.
С коммунистическим приветом Тухачевский».
Ленин, весьма встревоженный восстанием матросов и рабочих Кронштадта, вполне понимал и принимал доводы Тухачевского насчет того, как опасно давать оружие в руки рабочих. Но в отличие от будущего маршала, который верил в собственную армию, Ленин понимал, что в определенной ситуации и кадровые воинские части могут оказаться ненадежными. Можно ли, скажем, посылать Красную армию, сформированную из крестьянских сыновей, на подавление крестьянских восстаний?
Поэтому Ленин хотел иметь в своем распоряжении разные и не зависящие друг от друга силы — регулярную армию, Части особого назначения, войска ВЧК.
Но, учитывая соображения Тухачевского и других военных, милиционные части договорились создавать лишь в крупных промышленных центрах на основе «испытанных в боях кадров полевых частей с очищением их от неустойчивых элементов».
На основе решения ЦК от 24 марта 1921 года в состав милиционных частей включили «здоровые элементы территориальных кадров Всевобуча» и Части особого назначения, также подчиненные Подвойскому. В 1924—1925-м ЧОН расформируют, но к тому времени Николая Ильича окончательно устранят из военной сферы.
Здоровое отношение к телу
В роли руководителя Всевобуча Николай Ильич занимался еще и физкультурно-спортивной подготовкой допризывной молодежи. По всей стране строились простейшие спортивные площадки, стали проводиться состязания в разных видах спорта.
По приказу Подвойского не только юноши, но и девушки разделись, чтобы заниматься спортом. Первоначально девушки приходили на занятия в юбках. Подвойский распорядился, чтобы летом на тренировки и состязания юноши приходили в трусах, девушки — в трусах и легких блузах.
«Мне вспоминается лето 1920 года, — писал Подвойский. — На улицах города в тот год появились большие массы загорелой на солнце молодежи, занимавшейся в трусиках на спортплощадках. Я сообщил об этом Владимиру Ильичу, он сказал: «В народе нарождается правильное, более естественное, здоровое отношение к человеческому телу».
В августе 1920 года при Главном управлении всеобщего военного обучения создали Высший совет физической культуры. Председателем совета стал Подвойский.
22 июня 1921 года был создан Красный спортивный интернационал — объединение рабоче-крестьянских организаций физического воспитания. Председателем тоже избрали Подвойского. Спортинтерн объединял революционные спортивные организации разных стран. Николай Ильич первоначально возражал против состязаний с «буржуазными» спортсменами, но все же решили, что спорт выше политики и состязаться надо со всеми.
Полевой штаб Всевобуча находился на Воробьевых горах в большой даче, которая до революции принадлежала яхт- клубу. Это у Подвойского возникла идея превратить Воробьевы горы в спортивный центр Москвы. Причем спорт для него ассоциировался не с изнурительными состязаниями профессионалов, а с массовыми физкультурными праздниками, носящими театрализованный характер.
Подвойский нашел единомышленника в лице выдающегося режиссера Всеволода Эмильевича Мейерхольда, который искал новые формы театрального искусства, созвучные революционной эпохе.
Весной 1923 года Всеволод Эмильевич Мейерхольд поставил спектакль «Земля дыбом». Спектакль был о Гражданской войне. Когда на экране зажглась надпись — «Спектакль посвящается народному военному комиссару Льву Давидовичу Троцкому», то зал встал и зааплодировал.
Троцкий тоже пришел в театр с группой высших командиров Красной армии. Мейерхольд пытался соединить искусство с жизнью, поэтому во время спектакля на сцене появлялись броневики, грузовики с красноармейцами. И в какой-то момент увлеченный действием Троцкий встал и прошел на сцену.
Артисты расступились, и председатель Реввоенсовета произнес короткую, но оказавшуюся вполне уместной речь по поводу пятилетия РККА, Потом Троцкий вернулся в свою ложу, а спектакль продолжился, вспоминал присутствовавший на представлении художник Юрий Анненков.
Спектакль, посвященный Троцкому, Мейерхольду припомнят, когда будут закрывать его театр…
Захваченный идеями революции, Мейерхольд принял на себя обязанности руководителя театрального отдела Главполитпросвета и увлекся идеей массовых действ, соединения массового театрального действа с физической культурой.
Подвойский организовывал на Воробьевых горах рабочие гулянья. Играли военные оркестры, устраивались танцы. Вечером жгли костры. Знаменитая танцовщица Айседора Дункан, в которую влюбился Сергей Есенин, помогала Подвойскому ставить массовые спортивные танцы.
«Невольно в памяти встают замечательные зрелища — «массовые действа», которыми отмечались на площадях и стадионах все великие праздники, — писала в своих заметках популярная некогда актриса Рина Зеленая. — Они родились и с огромным энтузиазмом проводились под талантливым руководством Николая Ильича Подвойского».
Он привлек энтузиастов: актеров, режиссеров, спортсменов, любителей и профессионалов, — и в течение нескольких лет эти своеобразные спектакли собирали на Воробьевы (Ленинские) горы, где они проводились обычно, тысячи людей…
«Массовые действа» чем-то были похожи на карнавальные шествия: участникам раздавали простейшие костюмы — бумажные значки, шапки, колпаки, палки, и разыгрывался несложный сюжет, включавший гимнастические и акробатические упражнения, построения и перестроения, фигурную маршировку, эстафеты. Использовались даже какие-то элементы борьбы, различных игр.
«Массовые действа» в дальнейшем оказали определенное влияние на театр. Александр Яковлевич Таиров даже пригласил Николая Ильича Подвойского в художественный совет Камерного театра и писал ему:
