Зорге знал, что в правительственные круги путь иностранцу закрыт. Чтобы проникнуть в святая святых японской политики, нужен такой человек, как Одзаки, и ему, как понял Рихард, удалось это сделать. Близкое общение с осведомленными людьми из окружения Коноэ давало возможность получать важную информацию о том, в каком направлении будет действовать Токио, реализуя свой внешнеполитический курс в азиатском регионе. Рихард еще раз обсудил с Одзаки этот вопрос. По его сведениям, японское руководство пока еще не определилось в своих планах. Специально созданный комитет в составе премьер-министра, министров иностранных дел, армии, флота и финансов проводил многочисленные совещания, чтобы выработать соответствующую складывающейся ситуации политическую линию, но к единому мнению еще не пришел.
Продолжались разногласия при составлении стратегических планов на возможную войну. Представители армии считали главным противником СССР, а командование флота по- прежнему намеревалось воевать с США. При этом оба командования считали, что необходимым условием начала военных действий является завоевание Японией господства в Китае и максимальное использование его ресурсов. Министр иностранных дел также считал южное направление основным, но предлагал не форсировать подготовку к войне, для которой еще не было необходимых политических условий.
Рихард попросил Одзаки через его связи собирать информацию о действительных намерениях и планах японского руководства, всех принимаемых решениях военно-стратегического характера.
У Мияги не было таких больших возможностей, но и он вносил свой вклад в работу резидентуры. Он создал из своих знакомых небольшую группу помощников, которые собирали для него информацию о японской армии. Помимо этого сам Мияги регулярно ходил в бары, ночные клубы, другие злачные места, которые посещали японские военные, заводил с ними разговоры, угощал за свой счет, провожал домой подвыпивших вояк. Таким образом ему удавалось собирать много разрозненных сведений и из них составлять общую картину, позволявшую раскрыть тот или иной военный вопрос. Кроме того, Мияги внимательно просматривал всю японскую прессу, выбирая материалы, касающиеся японской армии. Газеты и особенно журналы нередко публиковали статьи, содержащие достаточно подробные данные об отдельных частях, местах их дислокации и штатного вооружения, а также производстве на оборонных предприятиях новой боевой техники. Обобщенные материалы Мияги передавал Зорге, который на их основе готовил донесения в Центр. Так, в Москву курьерской почтой были отправлены подробные справки о развитии бронетанковой техники японской армии, модернизации артиллерии, разработке новых легких бомбардировщиков морской авиации, о переброске японских войск в Китай. Рамзай был доволен работой своего сотрудника. Узнав, что Мияги заболел чахоткой, он на месяц отправил его на курорт для лечения, выделив для этого необходимые средства. Мияги на курорте долго не задержался и вскоре вернулся в Токио — продолжать свою нужную резидентуре разведывательную работу.
Бранко Вукелич собирал политическую и дипломатическую информацию, посещая западные посольства и общаясь с корреспондентами ведущих мировых информационных агентств. Эти сведения дополняли информацию, которую добывал сам Рихард, что позволяло ему быть в курсе британской и американской политики в отношении Японии. Вукелич выполнял и другую важную обязанность в резидентуре: фотографировал принесенные ему документы и готовил пленки с микрофильмами, которые тайно вывозили из Японии для передачи курьерам Центра. Претензий к Бранко Зорге не имел, вербовочные задачи из-за его недостаточной способности он ему не поручал.
Рихард вздохнул с облегчением, когда отправил не оправдавшего его доверия Бернхарда обратно в СССР. В ноябре 1935 года ему на замену прибыл хорошо известный резиденту Макс Клаузен. Он быстро стал входить в работу резидентуры. Зорге познакомил его с Вукеличем, и они подружились. Легализация нового радиста прошла без особых проблем. Он действовал под легендой представителя немецких деловых кругов и стал налаживать свой бизнес в Японии. Вскоре в Токио появилась компания «М. Клаузен Шокаи», которая производила и продавала печатные станки для светокопировальных работ и печатные формы гальванопластики. Ее владелец аккуратно посещал немецкий клуб, заплатив вступительный взнос, где читал газеты, привозившиеся из Германии, и пил традиционное пиво.
Главным же для Рамзая было то, что Клаузен сразу занялся налаживанием радиосвязи с Центром. Он проверил две радиостанции, с которыми работал Бернхард, и установил, что одну можно использовать, а вторую, стоваттной мощности и громадных размеров, следовало немедленно уничтожить. Уже через несколько дней, разобрав громоздкую аппаратуру и сложив ее в два больших рюкзака, Клаузен с Вукеличем выехали за город, чтобы утопить рюкзаки в глубоком озере. Когда они уже почти добрались до намеченного места, их остановил полицейский, у которого вызвали подозрения иностранцы с объемным грузом. Он решил их задержать и проверить содержимое рюкзаков. От провала разведчиков спас хорошо освоившийся в Японии и знавший местные порядки Вукелич. Он не потерял хладнокровия и, сделав вид, что открывает рюкзак, стал приглашать полицейского присоединиться к выпивке. Японский сотрудник полиции категорически отказался от этого и с выражением брезгливости на лице быстро ушел. Макс и Бранко поспешили бросить в озеро рюкзаки и немедленно уехали с этого места, пока туда не прибыл другой полицейский патруль.
Клаузен был настоящим профессионалом своего дела. Он решил смонтировать несколько малогабаритных радиостанций, чтобы можно было работать с ними из разных мест. Изучив характер построек Токио, радист предложил вести радиосеансы из квартир Вукелича, Зорге и своего дома, который он уже успел снять. Собранные Максом передатчик и приемник легко размещались в обычном портфеле. Детали для них с предосторожностями были приобретены в радиомагазинах Токио и Йокогамы. В феврале 1936 года состоялся первый сеанс связи, который провел Клаузен на собранной им аппаратуре. Технических или иных проблем теперь уже не возникало. У резидентуры появился постоянный канал радиосвязи, позволявший оперативно передавать в Центр срочную информацию.
Под руководством Зорге работал слаженный коллектив единомышленников. В него входили разные люди, но их объединяло общее желание как можно лучше сделать свою работу, помочь СССР в обеспечении военной безопасности, своевременно предупредить о готовящейся агрессии. Рихард никогда прямо не приказывал, а старался убедить работавших с ним людей в необходимости того или иного задания. Все члены группы высоко ценили его убежденность, бесстрашие, высочайший профессионализм.
Только в одном вопросе Рамзай был непреклонен — строгом соблюдении всеми мер безопасности и конспирации. Все участники группы ничем не должны были вызывать подозрений в своей повседневной жизни, на работе, в быту. Встречи членов организации проходили только под соответствующей легендой: Зорге — Вукелич как коллеги-журналисты; Зорге — Клаузен как члены немецкой колонии; Вукелич — Клаузен как личные друзья; Одзаки — Мияги как ценители искусства: Мияги учил рисованию дочь Одзаки. Встречи Зорге с японцами Одзаки и Мияги проходили, как правило, в разных ресторанах и кафе не чаще одного раза в месяц. Члены группы не должны были иметь никаких связей с японскими коммунистами. Встречи с курьерами организовывались с высоким уровнем конспирации и проходили в Шанхае или непосредственно в Токио. Работа радиопередатчика резидентуры велась из разных мест попеременно. Рихард требовал, чтобы Клаузен немедленно уничтожал тексты всех переданных телеграмм. В разговорах между собой запрещалось упоминать имена других членов группы. Новые информаторы, привлеченные к работе, ничего не должны были знать о руководителе и других членах резидентуры. Зорге настаивал, чтобы эти правила неукоснительно соблюдались, и контролировал их выполнение. Он крайне негативно воспринял инцидент с недавней попыткой задержания полицейским Вукелича и Клаузена, попросив впредь более тщательно готовиться к подобным мероприятиям. Правда, один раз он сам оказался в похожей ситуации.
