С другой стороны, грамотное преподавание всегда предполагает и способность наставника обучаться у своих студентов. Среди оперативников, выходивших на ковер перед Ощепковым, было немало тех, кто гораздо чаще его встречался в поединках с преступниками, кто каждый день смотрел в глаза бандитам и не понаслышке знал, как мастерски они умеют пользоваться финкой и наганом. Стоит ли говорить, что между навыками в борьбе, полученными в условиях спортивного зала, и уличной дракой лежит целая пропасть. Так что преподавание в Новосибирске стало высшей школой самозащиты прежде всего для самого Василия Сергеевича. То, что на фотографиях тех лет он запечатлен исполняющим приемы защиты от удара ножом в спину или блокирующим выхватывание противником пистолета из кармана, говорит в первую очередь о том, что Учитель сам блестяще прошел обучение, а ассистировали ему люди, хорошо знающие практику рукопашного боя. А о том, как он сам, столкнувшись на улице с преступниками, решительно и умело применил свои навыки и добился победы, свидетельствуют документы, приводимые А. М. Горбылевым.
«С. А. Слугин обнаружил в Новосибирском областном архиве, в фонде “Городская милиция”, “донесение”, из которого следует, что 23 ноября 1928 года, вечером, двое вооруженных грабителей остановили у дома на четной стороне Красного проспекта, на пересечении с исчезающей улицей Трудовой, беременную женщину и, угрожая оружием, предложили ей снять шубу и шапку. Однако рядом оказался возвращавшийся домой переводчик штаба СибВО B. С. Ощепков. Одним движением он выбил наган из руки бандита, после чего оба преступника, напуганных решительностью и виртуозностью обезоруживания, бросились наутек. Ощепков передал бандитский наган подоспевшему наряду милиции, обрисовал ситуацию и… попросил не заносить в протокол свою фамилию, сославшись на характер работы в штабе СибВО. После этого Василий Сергеевич проводил спасенную женщину до самого ее дома на улицу Потанинскую, где был приглашен на чай. По свидетельству C. А. Слугина, эпизод, зафиксированный в “донесении”, не отмечен в книге учета преступлений. Фамилия потерпевшей в документе заклеена, видны только инициалы К. Р. Но, судя по ее адресу, спасенная Ощепковым женщина была супругой высокопоставленного партийного работника»
[279]. Позже, в Москве, Василий Сергеевич никому не расскажет про этот эпизод (во всяком случае, до нас не дошли эти рассказы), но практические занятия по противодействию хулиганам и бандитам введет в программу обучения своих близких последователей.
Есть, конечно, в этой истории и «обратная сторона медали». Занятия в условиях, приближенных к боевым, не способствовали развитию спортивной части ощепковского дзюудо, и нам практически ничего не известно о соревнованиях учеников Василия Сергеевича и очень мало — о его личном участии в подобных мероприятиях в сибирский период его жизни. Только «спортивный внук» Ощепкова — Андрей Михайлович Ларионов рассказывал, очевидно, опираясь на слова своего учителя — Владимира Григорьевича Кузовлева, что Ощепков «во время проведения армейской спартакиады (Сибирского военного) округа… организовал показательное выступление своих учеников по боевому и спортивному разделам дзюу-до», и там якобы «впервые встретился и познакомился с инспектором по физической подготовке и спорту РККА Б. А. Кальпусом»
[280]. Кузовлев, которого Василий Сергеевич Ощепков называл своим «лучшим учеником»
[281], вероятно, лично ассистировал своему наставнику на спартакиаде, проходившей в середине июля 1928 года в Иркутске
[282]. Сомнительно, однако, что Ощепков познакомился с Кальпусом именно на берегах Байкала.
Судьба нашего героя теперь полностью зависела от внимания к нему главного инспектора по физподготовке РККА. Борис Алексеевич занимал в армии ключевую должность, позволявшую ему в значительной степени авторитарно определять востребованность или, наоборот, ненужность того или иного специалиста по военно-прикладным видам спорта, к числу которых неизбежно предстояло отнести и рукопашный бой. Именно поэтому очень возможно, что Кальпус и Ощепков встречались еще до Иркутска, годом раньше, в Москве. Кальпус мог видеть и заметку в сибирской «Красноармейской звезде» от 19 августа 1927 года, сообщавшей о грядущем выступлении военных спортсменов из Сибири: «В числе участников состязаний от СибВО — сотрудник Штаба СибВО Ощепков, бывший в Японии и изучивший там японский бокс “джиу-джитсу”. Если среди участников состязаний не найдется конкурента тов. Ощепкову для состязаний с ним в “джиу-джитсу”, тов. Ощепков ограничится демонстрированием приемов этого вида спорта, который, тренируя тело, воспитывая хладнокровие, выдержку и умение защищаться даже при отсутствии оружия, несомненно, должен привлечь к себе внимание красноармейской массы»
[283].
Но независимо от того, в Москве или в Иркутске познакомился Василий Ощепков с Борисом Кальпусом, перед Мастером борьбы отчетливо замаячила перспектива перевода в Москву. Помимо новых горизонтов спортивных исследований и преподавания любимого дзюудо, Василий Сергеевич еще надеялся, что переезд в Москву мог спасти жизнь угасающей от чахотки жены. Он еще надеялся на столичных медиков… Местные врачи оказались бессильны перед туберкулезом, убивавшим на глазах красивую двадцатилетнюю женщину. Сибирский «курорт» — село Чемал к югу от затерянного в алтайских горах Бийска — оставался единственным местом, которое они могли рекомендовать для доживания умирающей, но всем было понятно, что это будет именно доживание. Ощепков обращался к друзьям, к московским знакомым, умоляя «помочь ему выбраться из Сибири» в Москву или Ленинград, где он мог бы продолжить службу переводчиком с японского языка в военной разведке или стать преподавателем дзюудо «благодаря своей редкой профессии — знанию японского языка и джиу-джицу»
[284].
Вместо этого перед Василием Сергеевичем внезапно и решительно открылась совсем другая перспектива: немедленно отправиться из Новосибирска в прямо противоположном направлении — на Восток. Нет, речь не шла о Японии, как он мечтал об этом в 1927-м. В августе 1929 года в Забайкалье и Приморье была сформирована Особая Краснознаменная Дальневосточная армия, «поглотившая» в том числе и часть соединений Сибирского военного округа вместе с его разведотделом. Ей предстояло действовать в Маньчжурии, силовым методом отстаивая перед китайцами права СССР на Китайско-Восточную железную дорогу, а потом, если придется, драться уже непосредственно с Квантунской армией. Времена изменились, и каждому стало понятно, что близится большая драка. Командованию Красной армии стала отчетливо видна необходимость в квалифицированных переводчиках с японского языка. Об Ощепкове вспомнили, когда он этого уже не ожидал и совсем не хотел. Теперь ему снова предстоял переезд, но обратно — в Забайкалье или Хабаровск. Инициативу удалось перехватить в последний момент: быстро и решительно. «По данным С. А. Слугина, начальнику разведотдела СибВО Тимуру Федоровичу Дедюкину удалось отстоять Василия Сергеевича, уберечь его от перевода на Дальний Восток и сохранить для своего подразделения…. он дал добро на перевод пропагандиста дзюу-до в Москву для работы по линии преподавания рукопашного боя…»
