Наконец, женщина вернулась и, тщательно закрыв дверь, начала работать, и она сбивала масло как обычно, без каких-либо странных приемов, в которых можно было бы увидеть хоть какую-то магию. Но вдруг она остановилась, подошла к шкатулке и открыла ее, и из этого вместилища, к ужасу девушки, она достала руку мертвого человека, которой она перемешала молоко по кругу несколько раз, встав при этом на колени и постоянно бормоча заклинания.
Семь раз она перемешала молоко мертвой рукой, и семь раз обошла она вокруг маслобойки на коленях, шепча какое-то странное заклятие. После этого она встала и стала собирать масло из маслобойки мертвой рукой, наполняя кадушку таким количеством масла, словно молоко было от десяти коров. Когда кадушка была уже полна, она три раза погрузила мертвую руку в молоко, затем высушила ее и снова положила в шкатулку.
Девушка, как только смогла выбраться наружу незамеченной, в ужасе бежала из комнаты и распространила слух об этом среди людей. Немедленно вокруг дома собралась толпа; слышались гневные крики и угрозы взломать дверь и найти мертвую руку.
Наконец, женщина явилась – спокойная и холодная, как всегда, и заявила им, что им не о чем так волноваться, поскольку никакой мертвой руки в доме нет. Однако люди ворвались внутрь и обыскали дом, но все, что они увидели, – бурно пылавший в очаге огонь, хотя при этом ясно слышался запах горящей плоти, и поэтому они поняли, что та сожгла мертвую руку. Однако это не спасло ее от мести соседей. Все ее избегали; никто не хотел есть с ней, или пить с ней, или говорить с ней, и через некоторое время она и ее муж покинули остров, и никто больше не слышал о них.
Однако после того, как она уехала, и масло стали возить на рынок, у всех людей снова были справедливые и равные права, которых злое колдовство женщины лишало их столь долгое время, так что на острове все ликовали о падении и наказании злой ведьмы с мертвой рукой.
Злая вдова
Злыми чарами над молоком и маслом занимаются в основном женщины; и это все возникает из чувства недоброжелательства или зависти к зажиточному соседу. Однако заклинание не может сработать, если только сначала не дать немного молока по доброй воле. Поэтому люди всегда очень не хотят давать молоко, – разве что какому-нибудь другу, от которого нельзя ждать зла. Бродяг, которые приходят и просят кружку молока, всегда надо избегать – может быть, это переодетые ведьмы; и даже если молоко дают, пить его надо в доме и не выносить наружу. В любом случае человек, которые входит в дом, должен помочь с маслобойкой и сказать: «Благослови тут всех Бог».
Один молодой крестьянин, один из хороших, красивых парней с Запада по имени Хью Коннор, который к тому же был зажиточен и богат, взял в жены хорошенькую юную девушку из деревни по имени Мэри; была она из семьи Лейдон, и не было лучше девушки во всей округе, и им было очень приятно и хорошо вместе. Однако еще до брака Хью Коннор общался с молоденькой вдовой, которая жила там же; у нее на него были свои планы, и она была вне себя от злости, когда в невесты Коннору выбрали Мэри Лейдон вместо нее. Тогда в ее сердце поднялась жажда мести, и соответственно она продумала свои планы. Сначала она нашла знахарку, которая научила ее некоторым ведьминским тайнам и заклинаниям, а потом, старательно изображая любовь и привязанность к Мэри Коннор, она стала часто посещать дом, развлекая молодую жену и льстя ей; а в дни, когда сбивали масло, она старалась приходить всегда и помогать, и если на сковородке были оладьи, то она садилась, чтобы последить за ними и перевернуть. Но случалось так, что в эти дни оладьи всегда подгорали и портились, а масло в маслобойке не сбивалось, а если сбивалось, то было оно кислое и плохое и для рынка никак не годилось. Однако вдова все продолжала ходить, и развлекать, и льстить, покуда Мэри Коннор не поверила, что она действительно ее лучшая подруга во всем мире, хотя на самом деле каждый раз, когда вдова приходила к ним в дом, случалось что-то нехорошее. Самая лучшая тарелка сама по себе упала из шкафа и разбилась; или дождь просочился через крышу, и новенькое кашемировое платье Мэри – подарок, который прислали ей из самого Дублина, – совсем пропало и испортилось. Но случилось и худшее: заболела корова, и прекрасный молодой выводок индюшат забрел прямо в озеро и утонул. И, что было уже самое плохое, изображение Пресвятой Девы Марии, что было приколото к стене, однажды упало, и его ветром сдуло в огонь, и оно сгорело.
После этого-то уж какое счастье могло быть в доме? И сердце у Мэри упало, и она была уже в полном отчаянии, и рыдала изо всех сил; это была настоящая река слез.
А случилось так, что одна чужая женщина – старуха в синем плаще и в капюшоне, покрывавшем всю голову, – проходила тут мимо, и она зашла, и ласково спросила Мэри, что же случилось у нее такого, что так ее огорчило. И Мэри ей рассказала обо всех своих бедах, и как все в доме, казалось, было под действием злого колдовства.
– Ну же, – сказала чужестранка, – я все это вижу, ибо я мудра и знаю тайны. Кто-то с дурным глазом приходит к тебе в дом. Мы должны узнать, кто это.
Тогда Мэри рассказала ей, что ближайшая ее подруга – это та вдова, но что она-де такая милая и добрая, что никто не может подозревать ее ни в чем плохом.
– А мы посмотрим, – сказала чужестранка, – только делай так, как я тебя прошу, и пусть у тебя все будет готово, когда она придет.
– Она скоро будет здесь, – сказала Мэри, – поскольку сегодня день сбивания масла, и она всегда приходит помогать ровно в полдень.
– Тогда я начну тут же; а теперь поплотнее закрой дверь, – сказала чужестранка.
И с этими словами она бросила в огонь какие-то травы, так что поднялся сильный дым. Затем женщина взяла все железо от плуга, что было вокруг, и один кусок она воткнула в землю рядом с маслобойкой и положила рядом с ним горящий уголек; а другие железные предметы она раскалила в огне докрасна, и все бросала туда еще и еще травы, так что поднялся густой дым, который, как подумала Мэри, пах словно благовония в церкви. Тогда горячим железным прутом из огня странная женщина начертила на пороге знак креста, а другой – над очагом. После этого снаружи послышался громкий рев, и вдова ворвалась в дом, крича, что сердце ее пронзено раскаленным прутом и что все ее тело в огне. И затем она упала на пол, будто в припадке, и лицо у нее совсем почернело, а руки и ноги дергались в конвульсиях.
– Теперь, – сказала чужестранка, – ты видишь, кто сглазил весь твой дом; но теперь заклинание наконец разрушено. Пошли за людьми, чтобы отнесли ее обратно к ней в дом, и пусть эта ведьма никогда больше снова не переступает твой порог.
После этого чужестранка исчезла, и в деревне больше ее не видели.
Теперь, когда все соседи услышали эту историю, они уже не хотели иметь никаких дел со вдовой. Все ее избегали и ненавидели; и никто не видел, чтобы хоть один уважаемый человек говорил с ней; и все называли ее «злой ведьмой». Так что жизнь ее стала совсем жалкой, и вскоре после этого она умерла от острых душевных мук и злости, в полном одиночестве, поскольку к ней никто и подходить не хотел; и в ночь поминок никто не пришел, чтобы помолиться за нее, поскольку говорили, что сам дьявол придет, чтобы присмотреть за своей прислужницей. И никто не шел за ее гробом к могиле, поскольку говорили, что дьявол ждет ее у церковных ворот; и до сего дня люди твердо верят, что в ту же ночь силы тьмы унесли ее тело с церковного двора. Однако никто не осмелился убедиться в правдивости этой истории, открыв гроб, так что эта странная легенда до сих пор осталась тайной.
