Говорят, что друид Моранн сказал о ребенке: «Все уста восхвалят его; возницы и воины, короли и мудрецы сочтут его подвиги; он завоюет любовь многих. Это дитя отомстит за все ваши обиды; он станет сражаться у ваших бродов, он разрешит все ваши ссоры».
Пес Кулана
Когда Сетанта подрос, он явился ко дворцу Конхобара, где воспитывались, по обычаю, сыновья знатных людей. И вот как он получил имя Кухулин.
Однажды король Конхобар и его свита отправились на пир в дом богатого кузнеца Кулана в Куальнге, где они намеревались провести всю ночь. Сетанта собирался сопровождать их, но, когда кавалькада отправилась в путь, он как раз играл со своими товарищами и сказал королю, что нагонит их позже. Незадолго до наступления сумерек воины добрались до цели. Кулан гостеприимно принял их, и они веселились в большом зале, где были вино и яства, а хозяин запер ворота крепости и спустил с цепи огромного свирепого пса, который по ночам охранял одинокий дом и с которым кузнец должен был бояться разве что целой армии.
Но они позабыли о Сетанте! Вдруг в разгар веселья музыку заглушил ужасный шум, заставивший всех вскочить с места. Это был жуткий лай пса Кулана, заметившего чужака. Вскоре послышались злобное рычание и яростные крики, и, когда воины выбежали к воротам, они увидели Сетанту и мертвого зверя у его ног. Когда пес бросился на него, он схватил его за горло и ударил о воротный столб. Воины приветствовали мальчика с радостью и восхищением, но вскоре веселье прекратилось, так как их хозяин, молчаливый и мрачный, стал над телом своего верного друга, который умер, защищая дом, и никогда уже больше не сможет охранить его.
«Дай мне щенка этого пса, о Кулан, – сказал Сетанта, – и я воспитаю его, чтобы он стал тем, кем был его отец. А до тех пор – дай мне щит и копье, и я сам стану стеречь твой дом; и ни одна собака не сделает этого лучше».
Все собравшиеся восхвалили благородное обещание, и тут же, в память первого доблестного деяния, назвали мальчика Кухулином, Псом Кулана
[101], и с тех пор его знали под этим именем.
Кухулин получает оружие
Когда Кухулин подрос и приблизился к возрасту, в котором следует получать оружие воина, однажды случилось так, что он оказался неподалеку от места, где друид Катбад наставлял своих учеников в искусстве предсказаний. Один из них спросил Катбада, для чего может быть благоприятен этот день; и Катбад, произнеся заклятие, сказал: «Тот юноша, который получит сегодня оружие, больше всех мужей Эрин прославится своими подвигами, но будут дни его жизни быстротечны и кратки». Кухулин прошел мимо, сделав вид, что ничего не слышал, и отправился к королю. «Чего ты хочешь?», – спросил король. «Получить оружие воина», – ответил мальчик. «Да будет так», – сказал Конхобар и дал Кухулину два больших копья; но тот потряс ими, и они разлетелись в щепки. То же самое произошло и с другим оружием; и боевые колесницы, стоило ему взойти на них, разлетались в кусочки, пока наконец собственная колесница короля и его два копья и меч не были переданы мальчику; теперь у него было все необходимое.
Сватовство к Эмер
Со временем Кухулин вырос в юношу столь прекрасного и благородного, что всякая девушка или замужняя женщина, на которую он смотрел, влюблялась в него, и мужи Ульстера попросили его выбрать себе наконец жену. Но никто не нравился ему, пока он не увидел очаровательную Эмер, дочь Форгала, владыки Луска
[102], и не решил посвататься к ней. Тогда он велел запрячь колесницу и вместе со своим другом и возничим Лаэгом отправился к Дун-Форгал.
В то время дева учила своих подружек, дочерей приближенных Форгала, вышивать, ибо в этом искусстве она превосходила всех женщин. «Шесть даров было у нее: дар красоты, дар пения, дар сладкой речи, дар шитья, дар мудрости и дар чистоты»
[103].
Заслышав издалека топот копыт и гром колесницы, Эмер попросила одну из девушек выйти на вал перед крепостью и посмотреть, в чем дело. «Приближается к нам колесница, – сказала та, – запряжены в нее два коня, вскидывающие головы, яростные и могучие; один из них серый, другой черный. Из пастей их несется огонь, и комья земли, что вылетают у них из-под ног, походят на стаю птиц, стремящихся вслед. На колеснице – темный юноша, прекраснейший из мужей Эрин. Он одет в алый плащ с золотой застежкой, и на спине его – алый щит с серебряной кромкой, украшенный фигурами зверей. Перед ним его возничий – высокий, стройный, с веснушками на лице, с вьющимися рыжими волосами, которые сдерживает бронзовый обруч, с золотыми пластинками по обеим сторонам лица. Жезлом из красного золота он правит конями».
Когда колесница подъехала, Эмер вышла встретить Кухулина и приветствовала его. Но, когда он поведал ей о своей любви, она рассказала о могуществе и своеволии Форгала, ее отца, и о том, что могучие воины стерегут ее, чтобы она не вышла замуж против его желания. Кухулин продолжал убеждать ее, и она сказала: «Не подобает мне выбирать мужа, прежде чем выйдет замуж моя старшая сестра Фиал, дочь Форгала, которую видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе». – «Не ее полюбил я», – ответил Кухулин. Пока они так разговаривали, он приметил в вырезе рубашки грудь девушки и произнес: «Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма»
[104]. – «Не взойти на нее тому, кто не поразит сотню воинов, а твои подвиги еще предстоят тебе», – молвила девушка.
Так Кухулин оставил ее и вернулся в Эмайн-Маху.
Кухулин в Земле Скатах
На следующий день Кухулин задумался, как ему подготовиться к битвам и к славным деяниям, которых потребовала от него Эмер. Ему рассказали о могучей женщине-воительнице по имени Скатах, которая жила в Стране Теней
[105] и обучала юных героев удивительным боевым приемам. Кухулин отправился искать ее и преодолел множество опасностей на пути через темные чащи и пустынные поля, прежде чем узнал, как добраться до цели. Наконец он пришел к Маг-Добайл, которую нельзя было перейти, не увязнув в бездонной трясине или липкой грязи, и, пока он стоял и размышлял, что же ему делать, навстречу вышел юноша, лик которого сиял как солнце
[106] и сам вид которого проливал радость и надежду в сердце. Юноша дал Кухулину колесо, велел катить его по равнине и идти за ним. Кухулин пустил колесо, и когда оно катилось, то от ободка его исходили лучи света, и жар его создавал твердую тропу посреди топей, по которой можно было пройти совершенно спокойно.
