Обычай, существующий среди низших сословий, когда в общественных банях моются без разделения полов, – еще одно обстоятельство, способствующее распространению за границей совершенно неверного представления о целомудрии японских женщин. Любой путешественник будет этим шокирован, а любой писака найдет в этом тему для странички с пикантными подробностями. Однако следует заметить: только те, кто настолько беден, что не может позволить себе принять ванну дома, в конце рабочего дня ходят в общественную баню, чтобы освежиться, прежде чем сесть за ужин. Привыкнув к такому зрелищу с детства, они не видят в нем ничего нескромного, для них это дело само собой разумеющееся. И honi soit qui maly pense:
[27] определенно в посещении совместной общественной бани гораздо меньше непристойности и аморальности, чем в разнородном скоплении представителей обоего пола всех возрастов, позорящем наши меблированные комнаты в больших городах, и в отвратительных лачугах, где вынуждены влачить свою жизнь наши чернорабочие. Нельзя сказать, что среди низших сословий Японии меньше скромности в отношениях полов, чем в Европе. Однажды, затронув эту тему в разговоре с японским господином благородного происхождения, я заметил, что у нас считается неприличным, чтобы женщины и мужчины мылись вместе. В ответ он пожал плечами: «Тогда у вас, европейцев, слишком похотливый образ мыслей». Некоторое время назад, на открытии порта Йокогама, правительство из уважения к предубеждениям иноземцев запретило мужчинам и женщинам мыться вместе, и, вне всякого сомнения, это было первым шагом на пути к повсеместной отмене этой практики. Что же касается эдоских женщин, принимающих ванну прямо на улице, о чем читал в книгах, написанных иностранцами, скажу следующее: на протяжении своего трехлетнего проживания в Японии я вдоль и поперек исходил каждый квартал Эдо в любое время суток и ни разу не видел ничего подобного. Лично я думаю, что речь шла о каких-либо горячих минеральных источниках в отдаленных сельских районах.
Лучшим ответом общему обвинению в аморальности, выдвигаемому против незамужних японских женщин, будет тот факт, что каждый мужчина, который может себе это позволить, держит всех девушек своей семьи под тщательным присмотром и в строжайшем уединении. Дочь бедняка действительно должна работать и выходить из дому, но ни одному мужчине не дозволяется приближаться к дочери господина благородного происхождения. А ее учили, что кинжал, который она носит за поясом, предназначен для того, чтобы им воспользоваться, если ей будет нанесено какое-либо оскорбление, а не просто признак ее социального статуса. Не так давно в доме одного из высокопоставленных титулованных лиц в Эдо произошла трагедия. Служанка хозяйки, сама барышня благородной крови и наделенная редкой красотой, привлекла внимание одного из вассалов даймё, который отчаянно в нее влюбился. Долгое время строгие правила приличий, которыми она была окружена, не давали воздыхателю объявить о своей страсти, но в конце концов он нашел возможность встретиться с завладевшей его сердце женщиной и так далеко зашел в излиянии чувств, что она, вытащив кинжал, ударила ему в глаз, и его, бездыханного, вынесли прочь, а вскоре он скончался. Заявление девушки, что покойный пытался ее оскорбить, было сочтено достаточным оправданием ее поступка, и вместо того чтобы обвинить в убийстве, ее восхваляли и превозносили за доблесть и целомудрие. Поскольку это произошло в четырех стенах облеченного властью дворянина, официального расследования этого дела, которое входило в компетенцию чиновников дворца, произведено не было. Правдивость этой истории подтвердили несколько особ, слову которых у меня нет причин не доверять, и тем более потому, что они имели некоторое отношение к этому делу. Сам же я могу засвидетельствовать, что это в полном соответствии с моралью японцев и определенно кажется более справедливым, чтобы Лукреция убила Тарквина,
[28] а не себя.
Чем лучше узнаешь и начинаешь понимать японский народ, тем более уверяешься, что огульные нападки на японских женщин – это огромная несправедливость по отношению к японскому народу. Пишущая братия, я полагаю, согласится с тем, что японские замужние женщины, как правило, безупречны. Но если, как я утверждаю, японские девушки целомудренны, чего не может не быть в силу обстоятельств, какой толк во всех обвинениях в пороках и нескромности? Разве это не отскакивает рикошетом в обвинителей, которые, видимо, изучали поведение японских женщин только на примере шлюх из Йокогамы?
Сделав столь пространное вступление, я попробую предоставить читателю картину знаменитого квартала Ёсивара
[29] в Эдо, который будет часто упоминаться в процессе моих сказаний.
В конце XVI века эдоские куртизанки жили в специально отведенных для них местах – это была улица под названием Кодзимати, на которой селились женщины, приехавшие из Киото, улица Камакура и местечко напротив большого моста. В последних двух местах проживали женщины, привезенные из Суруги. После них идут женщины из Фусими и Нары, которые селились то здесь, то там по всему городу. Это показалось скандальным некоему реформатору по имени Сёдзи Дзинъэмон, который в 1612 году адресовал правительству петицию, ходатайствуя, чтобы женщин, живущих в разных частях города, собрать в один «квартал цветов». Его ходатайство было воплощено в жизнь в 1617 году, и он остановился на месте под названием Фукия-тё, которое по причине росшего там большого количества камыша было названо Ёси-Вара, или Камышовое болото. Это название в наши дни является игрой слов. Слово ёси пишется двумя китайскими иероглифами со значением удачливое или счастливое болото. Эта территория была разделена на четыре улицы, названные Эдоская улица, Вторая Эдоская улица, Киотская улица, Вторая Киотская улица.
В месяце восьмой луны 1655 года, когда Эдо стал разрастаться, а его влияние усиливаться, квартал Ёсивара, сохранив свое название, был целиком и полностью переселен в северную сторону города. И улицы в нем были названы по тем местам, из которых большая часть обитательниц изначально приехала, – улица Сакаи, улица Фу-сими и т. д.
Официальный путеводитель по кварталу Ёсивара за 1869 год дает сведения о наличии 153 публичных домов, содержащих 3289 куртизанок всех разрядов – от ойран, или гордой красавицы, которая, одетая в пышные, расшитые золотом и серебром одежды, с выбеленным лицом и позолоченными губами и чернеными по моде зубами, держит всех юных эдоских аристократов у своих ног, до скромной синдзё, или белозубой женщины, влачащей жалкую жизнь в заурядном публичном доме. Однако эти цифры не составляют полную картину проституции в Эдо. Ёсивара – главное, но не единственное место проживания публичных женщин. В квартале Фукагава имеется еще один «квартал цветов», построенный по принципу Ёсивары, в то время как в отелях кварталов Синагава, Синдзюку, Итабаси, Сэндзи и Кадзукаппара есть женщины, которые формально называются официантками, а в действительности – проститутки.
