Когда весь мир наслаждается покоем, в два часа ночи, в час, символизируемый Быком, женщина встает, надевает белое кимоно и гэта – деревянные сандалии на поперечных подставках высотой около 10 см. На голове у нее металлическая тренога, в которую воткнуты три зажженных свечи, на шею она вешает зеркало, которое достигает ей до грудей, в левой руке она несет небольшую соломенную фигурку, изображение возлюбленного, который бросил ее, а в правой руке она сжимает молоток и гвозди, которыми она прибивает фигурку к одному из священных деревьев, окружающих храм. Там она молит о смерти предателя и клянется, что, если ее мольба будет услышана, она собственноручно вытащит гвозди, которые сейчас оскорбляют божество, раня священное дерево. Ночь за ночью она приходит в храм, и каждую ночь она вбивает пару или больше гвоздей, веря, что каждый гвоздь укоротит жизнь ее неверного возлюбленного, ведь божество, чтобы спасти дерево, определенно покарает его смертью.
Мэгуро – это одно из многочисленных местечек вокруг Эдо, куда стекаются добропорядочные горожане на праздник либо для молебствия, либо для того и другого, но, несмотря на это, бок о бок со старинными святилищами и храмами, вы найдете много милых чайных домиков со стоящими у дверей конкурирующих заведений мадемуазелями, зовущихся Сахарной, Морской Волной, Цветком, Морским Побережьем и Хризантемой, которые настойчиво зазывают вас войти и отдохнуть. Эти дамочки не красивы, если судить по европейским стандартам, но очарование японских женщин заключается в их манерах и изящности, и девушка из чайного дома, будучи профессиональной приманкой, – эксперт в искусстве флирта. Это следует запомнить, ведь ее нельзя путать ни с хрупкими красавицами Ёсивары, ни с ее сестрами из чайных домов, находящихся рядом с портами, открытыми для иноземцев и их развращенного влияния. Ведь как ни странно, но наши контакты с Востоком оказали дурное влияние на местных жителей.
В одном из чайных домов процветает торговля деревянными табличками, украшенными изображением розовой каракатицы на светло-голубом фоне. Это ex-votos,
[18] предназначенные для принесения в дар в храме Якуси Нёраи, буддийского Асклепия, который стоит напротив и об основании которого существует следующая легенда.
В древние времена жил-был монах по имени Дзикаку, когда ему исполнилось сорок лет, а это было осенью десятого года периода Тэнтё (833 г.), он стал слепнуть от глазной болезни, которая поразила его за три года до этого. Чтобы излечиться от этой болезни, он вырезал фигурку Якуси Нёраи, которому обычно возносил свои молитвы. Пять лет спустя он отправился в паломничество в Китай, взяв с собой фигурку своего святого покровителя, и в местечке под названием Кайрэцу она защитила его от грабителей, диких зверей и других бедствий. Там он проводил время в изучении священных законов, как явных, так и тайных, и по прошествии девяти лет отправился назад в Японию морем. Когда он вышел в открытое море, разразился шторм, и огромная рыбина напала на корабль и попыталась его потопить, правило и мачта были сломаны, а ближайший берег оказался землей, населенной демонами, удалиться или приблизиться к которой было в равной степени опасно. Тогда монах стал молиться святому покровителю, образ которого носил с собой, и во время его молитвы в центре корабля явился Якуси Нёраи собственной персоной и сказал ему следующее:
– Поистине ты совершил далекое паломничество, чтобы открыть священные законы для спасения многих людей. Поэтому возьми сейчас мой образ, который ты носил на груди, и брось его в море, чтобы ветер стих и чтобы ты мог миновать эту дьявольскую землю.
Указания святых следует выполнять, поэтому со слезами на глазах монах бросил в море священный образ, который так любил. Тут ветер действительно стих, волны успокоились, и корабль пошел своим курсом, словно его подталкивала невидимая рука, пока не достиг безопасной гавани. В месяце десятой луны того же года монах снова поднял парус, вверив судьбу своему святому покровителю, и без приключений добрался до порта Цукуси. На протяжении трех лет он молился, чтобы образ, который он бросил в море, вернулся к нему, пока, в конце концов, однажды ночью во сне не получил предупреждение, что на морском побережье в уезде Мацура ему явится Якуси Нёраи. Из-за этого вещего сна он отправился в провинцию Хидзэн и высадился на побережье острова Хирато, где в сиянии яркого света образ, который он вырезал, явился ему дважды верхом на каракатице. Вот так образ вернулся в этот мир чудом. В память о своем выздоровлении от глазной болезни и о своем чудесном спасении на море, чтобы это стало известно всем последующим поколениям, монах основал культ Тако Якуси Нёраи («Якуси Нёраи на каракатице») и пришел в Мэгуро, где выстроил храм, посвященный Фудо
[19] Сама, еще одному буддийскому божеству.
В это время в деревне была эпидемия оспы, люди падали и умирали на улице, а монах молился Фудо Сама, чтобы эпидемия прекратилась. Тогда ему явилось само божество и сказало:
– Святой Якуси Нёраи на каракатице, в чей образ ты уверовал, желает обрести место в этом селении, и он избавит всех от оспы. Поэтому ты должен воздвигнуть здесь ему храм, чтобы не только эта эпидемия оспы, но и другие болезни будущих поколений можно было исцелить его силой.
Услышав эти слова, монах пролил слезы благодарности и, выбрав кусок поделочной древесины, вырезал большую фигуру своего святого покровителя на каракатице и поместил меньший образ внутри большого и заложил его в основание храма, к которому по сей день стекаются люди, чтобы излечиться от своих болезней.
Вот такая чудесная история, переведенная из маленькой плохо напечатанной брошюрки, которую продают монахи в храме, все украшения которого, даже бронзовый фонарь торо посередине двора, выполнены в виде каракатицы, священного символа этого места.
Разве можно желать место отдыха, где можно провести жаркий день, приятнее, чем тень деревьев, растущих у холма, на котором стоит храм Фудо Сама? Две струи чистой воды, бьющие из скалы, бегут по желобам, вырезанным в форме драконов, в каменный резервуар, огороженный перилами, за которыми видна надпись: «Женщинам вход запрещен». Если вам повезет, вы можете охладиться, наблюдая, как какой-нибудь фанат, почти обнаженный, оставив на себе лишь набедренную повязку, исполняет ритуал под названием суйгиё, то есть молится, стоя под струей воды, чтобы его душа очистилась через очищение тела. Зимой требуется немало отваги, чтобы пройти через это испытание, однако я видел, как кающийся посвятил этому более четверти часа в пронзительно холодный день в январе. Летом, с другой стороны, религиозный ритуал под названием хяку до, или «сто раз», который также есть возможность здесь увидеть, – немалое испытание терпения. Он состоит из прохождения по сто раз вперед и назад между двумя точками внутри огороженной священной территории, каждый раз повторяя молитву. Счет ведется либо на пальцах, либо отмечается перекручиванием на соломинке каждый раз, как достигается цель. В храме место, отведенное для этого обряда, располагается между гротескным бронзовым изваянием Тэнгу Сама (Небесной Собаки), наводящим ужас на детей, самым отвратительным чудовищем с гигантским носом, который нужно потереть пальцем на счастье, а потом приложить палец к собственному носу, и огромным коричневым ящиком с надписью выпуклыми иероглифами хяку и до (то есть «сто раз»), который обычно бывает полон перекрученных соломинок, использовали для счета. Быть хорошим буддистом – не синекура, ведь богов не так уж легко умилостивить. Молитва и пост, умерщвление плоти, воздержание от вина, женщин и любимых блюд являются единственным пропуском к повышению по службе, к преуспеванию в торговле, к выздоровлению от болезни или счастливому браку с полюбившейся девушкой. И одна лишь вера без приложения труда не производит никакого эффекта. Табличка об исполнении соответствующего обета ради благодеяния, за которое возносятся молитвы, либо некая денежная сумма на ремонт храма или святилища, необходимы, чтобы заслужить благосклонность богов. Более бедные люди отрезают косичку своих волос в подношение богам. И в Хориноути, широко известном храме, где-то в восьми или девяти милях от Эдо, есть канат симэнава диаметром около двух с половиной дюймов и длиной приблизительно в шесть морских саженей, сплетенный из человеческих волос, отданный в дар богам. Этот канат симэнава лежит, свернутый кольцом, грязный, побитый молью и неопрятный, с одной стороны длинного навеса, заполненного табличками и картинками, сбоку от грубых местных средств защиты от пожаров. Отнять жизнь у живого – значит разгневать Будду, и за воротами многих храмов старухи и дети зарабатывают себе на пропитание продажей воробьев, небольших угрей, карпов и черепах, которых верующий выпускает на свободу в честь какого-либо божества, а на самой территории храма петухи, куры и голуби, ручные и не боящиеся человека, сидят на каждом выступе, за каждой застрехой, на опорных столбах, выбирая себе выгодную позицию для наблюдения.
