В связи с этим вспоминаются два события, которые вполне могут быть связаны с двенадцатью мистическими камнями, а именно пленение и разграбление Иерусалима персидским шахом из династии Сасанидов Хосровом II в 615 году и разгром империи Сасанидов арабами-мусульманами, а также пленение и разграбление столицы Сасанидов Ктесифона
[117] в 637 году. Если допустить, что Хосров увез в Персию священные реликвии храма, можно не сомневаться, что арабские завоеватели захватили их в качестве трофеев. Правда, Кинг, старавшийся тщательно проследить историю драгоценных камней нагрудника после падения Иерусалима в 70 году н. э., высказывает предположение, что они до сих пор могут быть «спрятаны в какой-нибудь неизвестной сокровищнице одной из древних персидских столиц».
Те, кто строит догадки относительно судьбы камней нагрудника, обычно оставляют без внимания один факт. В состав сил, которые вместе с персиянами из династии Сасанидов взяли Иерусалим, входил большой отряд евреев численностью в двадцать шесть тысяч человек, и они могли претендовать на один из «еврейских сосудов» или драгоценности, захваченные завоевателями. Но даже в таком случае вполне вероятно, что эти драгоценные предметы попали в руки мусульман, пленивших Иерусалим в том же году, в котором они взяли Ктесифон.
Попавшие в руки римлян самоцветы могли сохраниться в первоначальном виде благодаря выгравированным на них названиям колен Израилевых. Вероятно, надписи были сделаны самым древним еврейским шрифтом, которым чеканили монеты еще во время последнего восстания, в 137 году н. э. Следовательно, для использования камней в качестве украшений их требовалось заново отшлифовать, а это процесс нелегкий, да и камень при этом значительно теряет в размерах. Не следует также забывать, что подлинная ценность тех драгоценных камней была не так велика, как многие думают, потому что все они, вероятно, были не самого лучшего качества. Очень возможно, восторженное описание их Иосифом Флавием было продиктовано национальной гордостью или тенденцией к преувеличению, столь распространенной среди восточных авторов. Разумеется, если нагрудник, о котором говорит Иосиф Флавий, был изготовлен вскоре после возвращения евреев из вавилонского плена, их финансовые возможности в то время были довольно ограниченны.
Если допустить возможность того, что арабы могли завладеть нагрудником, как они к нему относились? Герои Ветхого Завета, особенно Моисей, были в глазах мусульман такими священными личностями, что эта реликвия была для них так же драгоценна, как и для нас. Однако арабы, победившие империю Сасанидов, хоть и одержимые религиозным пылом, не слишком разбирались в археологии и не смогли бы расшифровать странные буквы, выгравированные на камнях. Скорее всего, они считали их персидскими буквами и поэтому ценили эти камни не выше всех остальных персидских ценностей. Это может служить объяснением того факта, что в работах таких мусульманских авторов, как Табари,
[118] рассказавший о гибели империи Сасанидов, ни разу не упоминается о нагруднике с украшениями. Можно с уверенностью сказать, что сами персы не питали глубокого почтения к святыням иудейской религии, поскольку их собственная зороастрийская вера не имела к ним никакого отношения.
В 628 году, незадолго до вторжения арабов, после заключения мирного договора между Византийской и Сасанидской империями Кобад II, сын Хосрова II, передал греческому императору Гераклию самую драгоценную христианскую реликвию – крест, обнаруженный Еленой, матерью Константина Великого, и считавшийся тем самым крестом, на котором распяли Христа. Этот крест был одним из священных предметов, увезенных Хосровом в 615 году из Иерусалима в Персию. Говорят, его тщательно охраняли благодаря Сире, жене Хосрова, христианке. Существует минимальная возможность того, что одновременно персами могли быть захвачены и вывезены из Иерусалима и другие предметы религиозного культа и что уникальность самой важной реликвии настолько перевешивала все остальное, что историки оставили этот факт без внимания. В 629 году Гераклий возвратил крест в Иерусалим, но он попал в руки мусульман, когда в 637 году арабы под командованием Омара захватили город. Поэтому, если Кобад отдал и нагрудник, украшенный драгоценностями, он, вероятно, разделил ту же судьбу.
Тут предоставляется широкое поле для догадок, но, к сожалению, больше ничего. И все же при отсутствии какой-либо определенной и надежной информации о драгоценных камнях нагрудника, камнях, с точки зрения историка, наиболее таинственных и ценных, этот вопрос вызывает и некий романтический интерес. Особенно этот интерес оправдан для тех, кто склонен оценивать драгоценные камни по их символическому значению, потому что, как мы видели, это значение коренится в благоговении ранних христианских авторов, начиная с автора Апокалипсиса, перед незабвенными камнями, носимыми первосвященником. Это относится к камням рождения, а также основным драгоценным и полудрагоценным камням, чей цвет и характер символизирует качества сердца и души.
Довольно остроумное применение могущества нагрудника Аарона описано в книге, напечатанной в Портленде, штат Мэн. Автор допускает, что таинственные Урим и Тумим, спрятанные в складках нагрудника, являлись дубликатами камней, на которых выгравированы названия колен. Они расположены так, что, если встряхнуть нагрудник, три из них покажутся в отверстиях эфода под рядами вставленных в нагрудник камней. Смысл предсказания определялся по сочетаниям цветов этих трех камней; каждому сочетанию соответствовало определенное значение. Едва ли стоит опровергать, что могло быть верным относительно первоначального значения Урима и Тумима, но с точки зрения современного опыта это ловкая манипуляция, вероятно пользовавшаяся некоторой популярностью.
Для тех, кто, подобно покойному лейтенанту Тоттену, видит в коленах Манассея и Эфраима англосаксов Англии и Соединенных Штатов и что король Георг V сидит на троне Давида, символические камни нагрудника получают дополнительное значение. Не претендуя на способность следовать за всеми запутанными и, безусловно, самыми изощренными размышлениями относительно этой школы толкования Библии, нельзя не выразить некоторого удивления по поводу того, что Эфраим считался представителем Англии, а Манассей – Соединенных Штатов, а не наоборот. В Книге Бытия, в тексте, особенно часто упоминаемом в этих размышлениях, Иаков благословляет Эфраима, несмотря на протест Иосифа, что благословить надо его старшего сына Манассея. Иаков на его протест отвечает: «Я знаю, сын мой, я знаю; он (Манассей) также получит народ, и он также будет великим, но его младший брат будет более великим, и его семя станет множеством наций». Разумеется, очень сложное население Соединенных Штатов полностью подходит под это описание. Как правило, евреи, используя для обозначения колен имена Эфраима и Манассея, сохранили разделение народа на двенадцать частей, заменив эти колена на колено Иосифа и вычеркнув из списка имя Леви, так как колено Леви считалось коленом жрецов, охраняющих святилище, и не участвовало в разделе Земли обетованной.
