С этой толпой пришел Локи, изгнанный из Асгарда. Он наблюдал за играми издалека. Он видел, как в Бальдра летели камни, куски железа, деревья и прочие снаряды, а сам он стоял невредимым и только улыбался, глядя вокруг. Локи не понимал, что все это значило, но отдавал себе отчет, что не стоит требовать объяснений у тех, кто его знал.
Он принял облик старой женщины; он затесался среди тех, кто был вокруг Бальдра; он разговаривал с карликами и дружественными великанами. «Иди к Фригг и спроси ее». Это было все, что он слышал в ответ на свои расспросы.
Тогда Локи отправился в зал Фригг. Тем, кто окружал богиню, он сказал, что его имя Гроа и он – старая колдунья, которая извлекла из головы Тора осколок точила, врезавшийся в нее в результате меткого броска великана. Фригг знала о Гроа и воздала хвалу колдунье за все, что та сделала.
– Не объяснишь ли ты мне, о богиня, значение всех этих странностей, которые делают эзиры и ваны? – спросил Локи.
– Конечно, я тебе все расскажу, – сказала Фригг, окинув мнимую колдунью ласковым взглядом. – Они кидают всякие тяжелые и опасные вещи в Бальдра, моего возлюбленного сына. И весь Асгард радуется, видя, что ни дерево, ни камень, ни металл не причиняют ему никакого вреда.
– А почему они не ранят его? – удивилась мнимая колдунья.
– Потому что я взяла у всех опасных вещей клятву, что они не станут вредить Бальдру, – объяснила Фригг.
– У всех до единой, госпожа? Неужели в мире не осталось ничего, что могло бы ранить Бальдра?
– Что ж, если быть точной, действительно есть одна вещь, у которой я не потребовала клятву. Но она настолько мала и тонка, что я прошла мимо, даже не подумав взять у нее клятву.
– Даже представить себе не могу, что это может быть! – воскликнул Локи в облике старой колдуньи.
– Белая омела
[29], которая не имеет ни корней, ни силы. Она растет на восточной стороне Вальхаллы. Я прошла мимо нее, не взяв клятву.
– И вы были правы, моя госпожа. Как может омела, не имеющая даже корней, навредить Бальдру? – С этими словами мнимая колдунья заковыляла к выходу.
Но ковылял Локи недолго. Удалившись на безопасное расстояние, он принял свой обычный облик и заторопился к восточной стороне Вальхаллы. Там рос огромный дуб, на одной из ветвей которого рос маленький кустик омелы. Локи сорвал побег и, держа его в руках, направился туда, где эзиры и ваны продолжали воздавать почести Бальдру.
Когда Локи приблизился, все от души веселились. Великаны и карлики, ваны и герои из Вальхаллы – все бросали в Бальдра самые разные снаряды, и ни один не попадал в цель. Великаны бросали слишком далеко, карлики – слишком близко, остальные тоже не могли похвастать меткостью. И было очень странно видеть в веселой развлекающейся толпе одно грустное лицо. Это был Ход, слепой брат Бальдра.
– Почему ты не участвуешь в общем веселье? – спросил Локи, изменив голос.
– Мне нечего бросить в Бальдра, – ответил Ход.
– Тогда возьми это и брось, – предложил Локи, – это побег омелы.
– Я же не вижу, куда бросать, – заметил слепой юноша.
– Ничего, я направлю твою руку, – ответил Локи. Он вложил ветку омелы в руку Хода и направил бросок в нужном направлении. Тонкая веточка полетела в Бальдра. Она ударила его в грудь, и любимец Асгарда с громким стоном рухнул мертвым.
В страхе и удивлении замерли эзиры и ваны, карлики, дружественные великаны и герои Вальхаллы. Локи ускользнул. А слепой Ход, рука которого бросила в брата побег омелы, спокойно стоял, не ведая, что именно его бросок лишил Бальдра жизни.
И тогда над обителью мира разнесся скорбный плач. Это горевали эзиры и ваны. Бальдр умер, и они оплакивали его. И пока они причитали, в толпе появился Один.
– Хель все-таки удалось отнять его у нас, – сказал Один Фригг, когда они оба склонились над телом своего возлюбленного сына.
– Нет, я не согласна! – закричала Фригг. Когда эзиры и ваны оправились от первого шока, мать Бальдра пошла к ним. – Кто из вас хочет получить мою вечную любовь и признательность? – спросила она. – Кто бы это ни был, пусть он отправится в темное царство Хель и предложит царице взять выкуп за Бальдра. Возможно, она согласится и отпустит его к нам. Кто из вас пойдет? Конь Одина готов к путешествию.
И тогда вперед выступил Гермод Смелый, брат Бальдра. Он сел на Слейпнира и направил коня к царству Хель.
Девять дней и ночей ехал Гермод. Его путь пролегал через непроходимые заросшие низины, каждая из которых была глубже и темнее предыдущей. Он подъехал к реке, которая называлась Гьоль, и к мосту через нее, сверкавшему золотом. Его охраняла бледная дева, преданная служанка Хель.
– Краски жизни еще тебя не покинули, – сказала бледная дева Модгуд. – Зачем прибыл ты в царство мертвых к его владычице Хель?
– Я – Гермод, – ответил юноша, – и я пришел узнать, не возьмет ли Хель выкуп за Бальдра.
– Жилище Хель не может не испугать тех, кто в него входит, – сказала Модгуд, – вокруг него стоит высокая стена, которую даже твой могучий конь вряд ли перепрыгнет. Дверь в него – Риск, кровать в нем – Тревога, стол – Голод, а портьеры – Адские мучения.
– И все же я должен попасть к Хель, – сказал Гермод.
– Бальдр проехал по этому мосту, – сообщила Модгуд, – и направился на север.
Гермод поехал в этом же направлении и вскоре подъехал к высокой ограде. Он спешился, подтянул подпругу, потом снова сел в седло и пришпорил Слейпнира. Могучий конь легко перепрыгнул через ограду. Гермод направил его к дому. Оттуда вышла Хель и заговорила с Гермодом. Она сказала, что, если Бальдра действительно так сильно любят в мире живых, она возьмет за него выкуп и позволит вернуться в Асгард.
– Если все живое и мертвое тоскует и плачет по нему, тогда он вернется к эзирам. Но он останется со мной, если хотя бы кто-то не заплачет и скажет, что смерть Бальдра ему безразлична.
Сердце Гермода исполнилось радостью. Он повернул коня и тронулся в обратный путь. Он снова проехал по непроходимым заросшим лесом низинам, каждая из которых была глубже и темнее предыдущей. Он вернулся в верхний мир и увидел, что все вокруг плачет, тоскует по Бальдру. Он пришпорил коня и поспешил дальше. Все, кого он встречал на своем пути, молились, чтобы Бальдру удалось вырваться из царства Хель. Земля и камни, деревья и металлы, все молились о том же. Но однажды Гермод заметил ворону, которая сидела на засохшей ветке. Ворона явно не горевала. Она вспорхнула с ветки и полетела прочь; Гермод последовал за ней: ему необходимо было убедиться, что она тоже тоскует по Бальдру.
Ворона скрылась из вида в пещере, из которой тут же показалась старая уродливая карга. Она улыбалась.
– Если ты ворона, которая только что влетела сюда, ты должна горевать по Бальдру.
