Данаиды
Данаиды очень известны – и намного больше, чем может ожидать любой читатель, знакомый с их историей. Их часто упоминают поэты; их называют в числе наиболее знаменитых страдальцев в Аиде, где они должны вечно носить воду в дырявых сосудах. Правда, за исключением одной из них, Гипермнестры, они совершили всего лишь то, что, как установили аргонавты, сделали женщины Лемноса: поубивали своих мужей. Тем не менее женщины Лемноса почти не упоминаются в сказаниях; зато каждый, кто хоть немного знаком с мифологией, наслышан о Данаидах.
Их было пятьдесят. Все они были дочерьми Даная, одного из потомков Ио, жившего на берегах Нила. Их пятьдесят двоюродных братьев, сыновей брата Даная по имени Египт, очень хотели на них жениться. Данаиды же по каким-то необъяснимым причинам решительно не хотели вступать с ними в брак. Вместе с отцом они бежали на корабле в Аргос, где нашли убежище. Аргивяне единогласно голосовали за то, чтобы признать за ними «право молящего».
Когда сыновья Египта прибыли в Аргос, готовые силой оружия захватить, как они считали, невест, город не признал их притязаний. Аргивяне заявили, что не допустят брать женщин замуж против их воли и вообще не выдадут любого молящего о помощи – вне зависимости от того, насколько он слаб и насколько силен его преследователь.
На этом история Данаид на какое-то время прерывается. Когда же она открывается, так сказать, на следующей главе, девушки почему-то оказываются за пиршественным свадебным столом, за которым верховенствует их отец. Никаких объяснений по поводу того, как это могло произойти, не дается. Тем не менее сразу же становится ясно, что все это случилось вовсе не из-за каких-то изменений в умонастроениях Даная или его дочерей. Действительно, на свадебном пиру отец вручает всем дочерям по кинжалу. Как свидетельствуют последующие обстоятельства, каждой из них было твердо сказано, что она должна с кинжалом делать, и каждая согласилась. После свадебной церемонии в брачную ночь Данаиды закололи своих юных мужей – все, за исключением Гипермнестры. Лишь она одна пожалела мужа. Посмотрев на спящего рядом с ней сильного и прекрасного молодого мужчину, она почувствовала, что у нее не хватит сил поднять кинжал и превратить это воплощение радостно пылающей жизни в олицетворение холодной смерти. Она забыла об обещании, данном отцу и сестрам. Она, как выразился римский поэт Вергилий, была в этот момент восхитительно вероломна. Разбудив мужа (его звали Линкей), она все ему рассказала и помогла бежать.
За предательство Данай заключил ее в темницу. Согласно одной из версий, позже она и Линкей воссоединились и, наконец, зажили счастливо. Их сын Абант стал прадедом Персея. Прочие версии завершаются брачной ночью и наказанием Гипермнестры.
Все они, однако, говорят об одном и том же, о тщетности той бесконечно длящейся задачи, которую должны были выполнять Данаиды в подземном мире в наказание за убийство мужей. Придя на берег реки, они должны были наполнять дырявые кувшины, вода из которых на обратном пути выливалась, и Данаиды возвращались к реке, чтобы наполнить их снова, а потом опять обнаруживать, что они пусты
.
Главк и Скилла
Рыбак Главк однажды ловил рыбу. Раскинув на зеленом лугу, плавно спускающемся к морю, свою сеть и принявшись пересчитывать пойманную им рыбу, он вдруг заметил, что рыбы начинают шевелиться, а затем переползают к воде, бросаются в нее и уплывают. Это его чрезвычайно удивило. Совершает ли это какой-то неведомый бог или какая-то таинственная сила присуща самой траве? Он сорвал пучок травы и прожевал его. И тотчас же его охватило непреодолимое желание устремиться к морю, сопротивляться которому он не мог. Он помчался к морю и бросился в волны. Морские божества радушно встретили его и тотчас же повели к Океану и Тефис, чтобы те измерили его земную натуру и превратили в одного из них. Сто рек были позваны облить Главка своими водами. Под потоками воды он потерял сознание. Когда же пришел в себя, он был уже морским богом с зелеными волосами под цвет моря и телом, заканчивающимся рыбьим хвостом – столь милым для сердца обитателей моря и столь же отталкивающим для жителей суши. Таким и увидела его прелестная нимфа Скилла, купавшаяся в маленькой бухточке и заметившая его поднимающимся из моря. Она убежала от него и мчалась до тех пор, пока не добежала до мыса, откуда, чувствуя себя в безопасности, могла наблюдать за Главком, дивясь на этого получеловека-полурыбу. Главк окликнул ее:
– Девушка, не бойся! Я – вовсе не чудовище. Я бог, повелевающий водами, и я тебя люблю!
Но Скилла уже не смотрела на него и, заспешив от моря, скрылась из виду.
Главк пришел в отчаяние, поскольку уже успел до безумия в нее влюбиться. Он решил обратиться к волшебнице Кирке и просить у нее приворотное зелье, чтобы растопить суровое сердце Скиллы. Но пока он рассказывал Кирке свою историю и умолял о помощи, она сама влюбилась в него. Она пыталась завлечь его самыми обворожительными взглядами, самыми сладкими словами, но Главк совершенно не обращал на них внимания.
– Скорее деревья вырастут на дне морском, а водоросли – на вершинах гор, чем я разлюблю эту девушку, – заявил он ей. Кирка, естественно, разгневалась, но не на Главка, а на Скиллу. Она приготовила фиал сильнодействующего яда и, придя к бухте, в которой имела обыкновение купаться Скилла, вылила в ее воды эту смертоносную жидкость. Как только Скилла, придя сюда купаться в следующий раз, вошла в воду, она превратилась в ужасное чудовище. Прямо из ее тела начали вырастать змеиные и собачьи головы. Эти головы стали неотъемлемыми частями ее тела – она не могла ни вырваться из тех оков, которыми они опоясали ее, ни оторвать их. И она, словно сросшаяся со скалой, стояла в своем неизъяснимом горе, ненавидя и уничтожая все, до чего только могла дотянуться. И горе тем мореходам, кораблям которых доводилось проплывать мимо нее, как это испытали на себе Ясон, Одиссей и Эней.
Главк и Скилла
Эрисихтон
Некая женщина, как и Протей, была наделена огромной способностью принимать облик различных существ и вещей. Но как нередко это случается, она использовала эту свою способность с единственной целью – добывать пищу для своего вечно страдающего от голода отца. Сказание о ней – единственное, в котором добрая богиня Деметра обрисована жестокой и мстительной. Однажды Эрисихтон возымел дерзостное желание срубить самый высокий дуб в посвященной Деметре роще. Когда он приказал сделать это своим слугам, те в ужасе содрогнулись и отказались выполнять это приказание. Тогда он схватился за топор и принялся рубить могучее дерево, вокруг которого дриады привыкли водить свои хороводы. Когда он нанес первый удар по стволу, из него потекла кровь, и из дуба раздался голос, предупреждающий, что Деметра непременно накажет его за преступление. Но эти чудеса не испугали пришедшего в ярость Эрисихтона; он рубил и рубил, пока огромный дуб не грянулся оземь. Дриады тотчас же поспешили к Деметре, чтобы сообщить о случившемся, и глубоко оскорбленная богиня заявила им, что накажет преступника доселе еще не виданным способом. Затем она посадила одну из дриад в свою колесницу с приказом ехать в ту сумеречную страну, где обитает Голод, и приказать ему войти в Эрисихтона.
