Кажущееся исключение к последнему утверждению – клан Павиана. Их предком был Павиан, который, поссорившись со своими собратьями, ушел из стаи и обосновался в деревне. Впрочем, исключение это кажущееся, поскольку чага верят, что эти обезьяны являются выродившимися людьми. Испытывая давление со стороны враждебных племен, они бежали в джунгли, а вернувшись через некоторое время, обнаружили, что хижины их сожжены, а поля разорены. Тогда они оставили попытки вести оседлую жизнь и одичали. Следовательно, основатель клана всего лишь вернулся в то состояние, из которого когда-то вышли его предки.
Я думаю, что представление об обезьянах как дегенерировавших людях встречается в разных частях Африки, но истории, которые я слышала сама, говорят о другом: существует также представление, что это низшие по уровню развития существа, пытающиеся подняться до статуса человека. Сказка из Восточной Африки рассказывает о том, как павианы, которым надоело, что люди постоянно гоняют их со своих полей, выбрали одного павиана, отрезали ему хвост (или спрятали его) и отправили в ближайшую деревню на поселение, наказав ему жениться на местной женщине и засеять семь полей. Пять из них предназначались его родственникам, а ему и его жене оставляли другие два. Некоторое время все шло согласно плану, но в конце концов жена устала от тяжелой работы, она все время твердила, что работает только на этих обезьян. Муж согласился с ней, но его родственники услышали их разговор и поспешили в буш, где рассказали обо всем соплеменникам. Решено было вернуть отщепенцу хвост: группа павианов отправилась в деревню, неся с собой хвост и напевая песню:
Эй, павиан! Павиан, иди и забери свой хвост!
Когда павианы пришли к хижине, его не было дома, он отправился крыть тростником дом своего тестя. Павианы последовали за ним туда и продолжали петь, пока их песня не долетела до его ушей. Павиан, вероятно, решил, что протестовать бесполезно, и лишь попросил собратьев дать ему закончить крышу, потом спустился и получил свой хвост, к вящему удивлению жены и ее семьи, не знавших об истинной природе члена своей семьи.
Тотем слон у племени чага принадлежит к клану Ваконадаи. Легенда гласит, что девушка из этого клана против своей воли была выдана замуж за человека из другого клана, Вакосалема. Она отказалась есть обычную человеческую пищу, заменив ее на листья и траву, потом превратилась в слона и убежала в лес. С того времени число слонов существенно увеличилось и они стали совершать набеги на поля людей. Они никогда не причиняют вреда полям своего клана, но, если встречают кого-то из клана Мукосалема, сразу убивают этого человека.
Мне не встречалось историй о возникновении тотема питона, распространенного во многих частях Африки, но рассказ Гутманна служит прекрасной иллюстрацией того, как африканцы относятся к своим тотемам. Всякий раз, когда играется свадьба, в честь питона устраивается празднество, а молодая жена убирает и украшает хижину с особой тщательностью. Говорят, что рептилия всегда появляется и бросает во двор желтые ягоды, которые считаются особым сокровищем. Потом змея вползает в хижину, где на земле сидит жена, проползает по ее вытянутым ногам и, полакомившись молоком и другой приготовленной для нее пищей, выползает в дверь и исчезает в зарослях.
Гутманн говорит, что эта огромная змея считается воплощением предка. Но это воплощение, как уже отмечалось, не является аналогом тотема: более того, добавляет Гутманн, члены племени никогда не молятся ему и не совершают приношений, как поступают по отношению к духам предков.
Отношения между человеком и его тотемом иллюстрирует рассказ Холлиса, прожившего некоторое время среди нанди – хамитского племени Восточной Африки. Привожу этот рассказ.
«В марте 1908 года я собирался разбить лагерь рядом с деревней нанди. Носильщики ставили палатки, повар разжег огонь, и я принялся за еду. Вдруг угрожающее жужжание предупредило нас, что где-то рядом находится пчелиный рой. Меньше чем за минуту мы покинули свои пожитки и бросились бежать, преследуемые пчелами… Вечером мы два или три раза пытались спасти свои пожитки, но безуспешно. Некоторые носильщики при этом были жестоко искусаны. В четыре часа, когда я уже решил оставить все попытки до наступления темноты, в лагере появился один из нанди и вызвался успокоить пчел. Он сказал, что принадлежит к клану Пчелы и эти пчелы его. Он также сказал, что в нападении виноваты мы, поскольку разожгли огонь под деревом, на котором висел улей. Африканец был практически обнажен, но бесстрашно отправился в лагерь, где были наши вещи, громко свистя наподобие того, как нанди свистят, сзывая свой скот. Мы увидели, как пчелы роились возле африканца, садились на него, но он не обращал на них внимания, лишь стряхивал время от времени пчел с рук. Все еще громко насвистывая, он проследовал к дереву, где находился улей. Через несколько минут он вернулся, ничуть не пострадав, и мы смогли забрать из лагеря свои вещи».
У нанди есть кланы Павиана и Леопарда, но среди их тотемов нет питона (если только его нельзя отождествить с тотемом змеей). Клан Гиены наделен любопытными привилегиями, имеет некоторые ограничения и глубоко почитается. Я упоминаю об этом потому, что гиену до некоторой степени почитают все нанди, а не только те, чьим тотемом она является. У гирьяма и других племен существует даже то, что можно называть культом гиены, хотя эти племена, насколько нам известно, не имеют такого тотема. Здесь мы, скорее всего, имеем дело со случаем, когда тотемизм развивается в зоолатрию (культ животных), как произошло с питоном.
По сведениям Жюно, тонга сейчас не является тотемным племенем, но две сказки, которые он цитирует, позволяют с уверенностью утверждать, что раньше они являлись приверженцами тотемизма. Поскольку эти сказки являются прекрасными иллюстрациями темы, их можно привести здесь. Юноша женился на девушке по имени Титишана. Когда ему пришло время забирать молодую жену домой, ее родители сказали: «Возьми с собой слона!» (В сказке, в том виде, в каком мы ее знаем, нет ничего, что могло бы вызвать столь поразительное предложение, можно лишь предположить, что он берет с собой в свой новый дом животных; возможно, она начала требовать тотем и родители сделали попытку, впрочем безрезультатную, откупиться от нее.) Девушка отказалась, сказав: «Где мне держать его? Рядом с деревней моего мужа нет леса». Родители предложили дочери взять антилопу, но она снова отказалась: «Нет, отдайте мне вашего кота!» Родители заупрямились: «Ты же знаешь, что наша жизнь связана с этим котом!» Но бессердечная дочь заявила: «Мне все равно! Если вы мне откажете, меня ждет несчастье!» Поколебавшись, родители уступили. Когда на следующий день юная пара покинула дом, девушка без ведома мужа взяла кота с собой. Придя в свой новый дом, она тайком соорудила крааль и впустила туда кота. Позднее, когда она отправилась обрабатывать дальнее поле (в хижине никого не оставалось), она сказала коту, что он может выйти и съесть приготовленный маис, оставленный в горшке. Кот так и сделал и, вылизав горшок, надел набедренную повязку, принадлежавшую мужу девушки, взял его трещотки и принялся танцевать и петь:
О хо! Титишана! Куда ты ушла, Титишана?
Ты ушла далеко – ва, ва, ва!
Затем, испугавшись, что его могут застать врасплох, кот положил взятые вещи на место и вернулся в свой крааль. Он делал так каждое утро, как только Титишана покидала дом, отправляясь в поле, до тех пор, пока дети не услышали его песню и не сказали об этом хозяину дома. Мужчина не поверил им, но все же спрятался у двери и увидел кота, надевшего его набедренную повязку и украшения и начавшего танцевать. Мужчина ворвался в хижину и убил кота, и в тот же момент Титишана, мотыжившая землю, упала без чувств. Придя в себя, она крикнула: «Они убили меня там, в деревне!» – и, рыдая, отправилась домой. Она села у дверей хижины, велев мужу завернуть тело кота в циновку – потому что она умерла бы, увидев тело, – чтобы она могла отнести его в родную деревню. Девушка отправилась в путь, за ней следовал муж. Принеся тело кота в деревню, она положила сверток на площади. Здесь к Титишане подошла женщина и сказала: «Мы предлагали тебе слона – ты отказалась; мы предлагали тебе антилопу – ты отказалась; разве ты не убила нас всех – ответь мне!» Все жители деревни собрались на площади, говоря: «Наш клан Кота погиб!»
