Оуэн сказал:
– Я хочу одолеть рыцаря, который сторожит фонтан.
Мужчина улыбнулся и сказал, что не хотел бы, чтобы его приключение закончилось так же, как у Кинона. Тем не менее он рассказал Оуэну все, что знал, и они пошли спать.
На следующее утро Оуэн увидел, что девушки уже оседлали его коня. Он вскочил на него и поехал на поляну, где находился черный человек. Его внешность произвела на Оуэна еще большее впечатление, чем на Кинона. Оуэн попросил указать ему нужную дорогу, и черный человек объяснил, куда ему ехать. Оуэн поехал по той же дороге, что и Кинон, пока не оказался у высокого дерева. Под деревом он увидел фонтан, мраморную плиту и серебряную чашу. Оуэн взял чашу, набрал воды и плеснул ее на плиту. Грянул гром и хлынул ливень, который показался Оуэну более страшным, чем его описывал Кинон. После ливня небо прояснилось, прилетели птицы и, усевшись на ветвях, запели. И тут очарованный пением Оуэн увидел, что к нему по долине скачет рыцарь. Он подготовился к встрече и вступил с рыцарем в бой. Сломав копья, они схватились за мечи и стали наносить друг другу удары. Наконец Оуэн нанес рыцарю такой удар, что расколол шлем, подшлемник, рассек кожу, и, разрубив кость, лезвие меча проникло в мозг. Черный рыцарь понял, что получил смертельную рану, развернул коня и ускакал. Оуэн бросился преследовать его, но, как ни старался, не мог настигнуть рыцаря и ударить его мечом. Вскоре Оуэн увидел большой и красивый замок, в ворота которого уже въехал рыцарь. Но когда Оуэн хотел последовать за ним, сверху упала решетка, которая разрубила его коня надвое. Одна половина коня осталась снаружи, а вторая, на которой сидел Оуэн, оказалась зажата между воротами и решеткой. Внутренние ворота были заперты; Оуэн очутился в ловушке. Через щель в воротах он разглядел улицу, по обеим сторонам которой стояли дома. Еще он увидел белокурую девушку с золотой налобной повязкой, в платье из желтого шелка и туфлях кордовской кожи. Она подошла к воротам и попросила открыть их.
– Видит бог, госпожа, – сказал Оуэн, – мне так же затруднительно открыть ворота, чтобы выпустить вас, как и вам, чтобы освободить меня.
Затем он назвал девушке свое имя и объяснил, кто он.
– Поистине жаль, – сказала девушка, – что я не могу выпустить тебя, и любая девушка была бы готова помочь тебе, поскольку никогда еще я не видела мужчину более приятного моему сердцу. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы освободить тебя. Возьми это кольцо и надень его на палец камнем вниз, а затем сожми ладонь так, чтобы камня не было видно. Пока ты будешь сжимать руку, ты останешься невидимым. Когда придут те, кто собирается убить тебя, они будут крайне разочарованы, не обнаружив твоего присутствия. Я буду ждать тебя вон там, у коновязи. Ты меня увидишь, но для меня ты тоже будешь невидим. Подойди и положи руку мне на плечо, чтобы я знала, что ты рядом. Когда я пойду, следуй за мной.
Девушка ушла, а Оуэн сделал все так, как она сказала. Потом пришли люди из замка, чтобы убить Оуэна, но, обнаружив только половину его коня, были крайне раздосадованы.
А Оуэн подошел к девушке и положил руку ей на плечо. Девушка тут же пошла, и Оуэн последовал за ней. Они подошли к двери большого, красивого дома, девушка открыла дверь, они вошли, и Оуэн огляделся. Это были роскошные покои, украшенные резьбой, разноцветной росписью и золотом.
Девушка разожгла очаг, взяла серебряную чашу с водой и подала ее Оуэну, чтобы он умылся. Затем поставила перед ним серебряный столик, инкрустированный золотом, застелила его желтой шелковой скатертью и поставила еду. И Оуэну показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее и нигде не видел такого обилия яств и напитков; причем вся посуда и приборы были только из золота или серебра. Оуэн ел и пил, пока не стемнело, и вдруг в замке поднялся страшный шум. Оуэн спросил у девушки, что происходит, и она объяснила, что так люди выражают свои чувства по отношению к умирающему владельцу замка. Девушка приготовила Оуэну ложе, которое было достойно самого короля Артура. Оуэн лег и заснул.
Рано утром Оуэн проснулся от громких криков, рыданий и стенаний и спросил девушку, что случилось.
– Владелец замка умер, и его несут отпевать в церковь, – ответила она.
Тогда Оуэн встал, оделся и открыл окно, чтобы посмотреть на замок. Он увидел толпы людей, заполнивших улицу. Там были вооруженные мужчины, верховые и пешие, женщины, священники, и Оуэну показалось, что небо раскололось от стенаний, плача и церковного пения. Посреди толпы он увидел гроб, покрытый белым льняным покрывалом, вокруг гроба горели восковые свечи, и несли гроб только знатные люди, не ниже барона.
Никогда раньше Оуэн не видел такого количества людей, одетых в шелк
[48] и парчу.
За гробом шла дама с золотистыми волосами, распущенными по плечам и забрызганными кровью. На ней было изодранное шелковое желтое платье, а на ногах туфли из кордовской кожи. Она так заламывала руки, что было удивительно, как она их еще не сломала. Оуэн подумал, что она бы была самой красивой из женщин, которых он когда-либо видел, если бы не ее теперешнее состояние. Ее рыдания заглушали мужские крики и звуки труб. Едва увидев эту даму, Оуэн воспылал к ней любовью и спросил девушку, кто она.
– Всем известно, – ответила девушка, – что это прекраснейшая из женщин, самая благородная, самая знатная и самая мудрая – моя госпожа, графиня, ее называют Хозяйкой фонтана, и она жена того, кого ты вчера убил.
– Воистину, я люблю эту женщину! – вскричал Оуэн.
– Она будет любить тебя не меньше, – ответила девушка.
Девушка приготовила и подала ему обед, и Оуэн признался себе, что никогда не ел ничего вкуснее и никогда его так красиво не обслуживали. После обеда девушка отправилась в замок. Там она нашла только печаль и уныние. Госпожа, не желая никого видеть, не выходила из покоев. Лунед (Линет), так звали девушку, вошла и поздоровалась с графиней, но та даже не ответила. Склонившись к госпоже, девушка спросила:
– Что случилось? Почему вы сегодня ни с кем не разговариваете?
– Лунед, – сказала графиня, – что случилось с тобой, почему ты не пришла разделить со мной мое горе? Ты сильно меня огорчила.
– Я думала, что вы более здравомыслящая, – сказала Лунед. – Стоит ли так убиваться даже по очень хорошему человеку, если его уже не вернешь?
– Клянусь Небесами, – ответила графиня, – в мире нет человека, равного ему.
