– Я хочу, чтобы с Диведа навсегда были сняты чары. Кроме того, чтобы никто и никогда не мстил ни Придери, ни Рианнон, ни мне.
– Все будет так, как ты хочешь. Ты поступил мудро, выставив эти условия, иначе я обрушил бы на твою голову все бедствия мира.
– Я потребовал это, поскольку опасался коварства с твоей стороны, – ответил Манавидан.
– А теперь отпусти мою жену, – попросил епископ.
– Нет, – ответил Манавидан. – Я отпущу ее только тогда, когда увижу рядом с собой Придери и Рианнон.
– Смотри, вот они идут!
Тут действительно подошли Придери и Рианнон. Манавидан приветствовал их.
– Господин, – взмолился епископ, – теперь-то ты уже можешь отпустить мою жену, ведь ты получил все, о чем просил.
– Да, теперь я охотно отпущу ее, – сказал Манавидан и отпустил мышь на свободу.
Епископ прикоснулся к мыши волшебной палочкой, и она превратилась в молодую женщину, красивее которой никто из них еще не видел.
– Оглянись, – обращаясь к Манавидану, сказал епископ, – и ты увидишь все дома и людей на прежнем месте.
Манавидан огляделся и увидел обработанные поля, стада, пасущиеся на лугах, людей и жилища.
На этом заканчивается эта часть Мабиногиона.
Несомненный интерес представляет отрывок из письма поэта Саути Джону Рикману, датированного 6 июня 1802 года, имеющий отношение к рассказанной выше истории.
«Ты потом прочтешь Мабиногион, относительно которого я хочу поговорить с тобой. В последнем, самом необычном и напоминающем арабскую сказку рассказе о мыши упоминается нищий ученый, что позволяет датировать это произведение. Но где кимры могли набраться фантазий, которые породили эту историю? Волшебный фонтан с цепями, уходящими в небо, просто в духе историй из „Тысячи и одной ночи“. Я поражен тем, что в Уэльсе существовала подобная литература. Но это не проливает свет на происхождение рыцарского романа, в нем все происходит совсем не так, как в произведениях, которые мы относим к этому жанру. На самом деле эти романы открывают новый литературный мир, и если исследование языка показало, что этот роман относится к двенадцатому или тринадцатому веку, то мне представляется, что в его основе лежит значительно более древняя мифология, вполне возможно принесенная с Востока первыми поселенцами или завоевателями».
Глава 28
КИЛОХ И ОЛВЕН
Килид, сын принца Келидона, решил жениться и выбрал в жены Голеудид, дочь принца Анлауда. Когда они поженились, их подданные стали молиться о рождении наследника. Вскоре, благодаря молитвам, у них родился сын, которого назвали Килох.
Вскоре мать мальчика Голеудид, дочь принца Анлауда, заболела. Она позвала к себе мужа и сказала:
– Я скоро умру, и ты приведешь новую жену. Тебя будут домогаться многие женщины, но они могут навредить твоему сыну, поэтому умоляю, не женись, пока на моей могиле не вырастет куст шиповника с двумя цветками.
[74]
Килид обещал жене выполнить ее просьбу. Она попросила ухаживать за могилой, чтобы та не заросла сорняками. Королева умерла, и каждое утро король посылал слугу к могиле посмотреть, не появились ли на ней какие-нибудь ростки. К концу седьмого года обещания, данные королеве, забылись.
Однажды король отправился на охоту и решил подъехать к могиле жены, чтобы посмотреть, не пора ли ему жениться, и увидел, что на могиле вырос шиповник. Король созвал совет, чтобы решить, где ему искать жену.
– Я знаю подходящую для тебя женщину, – сказал один из советников. – Это жена короля Догеда.
[75]
Они решили заполучить эту женщину любой ценой. Забрали королеву, убили короля и захватили его земли. Килид женился на вдове короля Догеда, которая была сестрой Испададена Пенкаура.
Однажды мачеха сказала Килоху:
– Хорошо бы тебе жениться.
– Но я еще не достиг возраста женитьбы.
– Я предскажу твою судьбу: ты женишься на Олвен, дочери Испададена Пенкаура, и ни на какой другой женщине.
При этих словах юноша покраснел, и любовь к этой девушке охватила его, хотя он никогда ее не видел.
– Что с тобой, мой сын? – спросил его отец. – Что тебя гнетет?
– Мачеха предсказала мне, что я смогу жениться только на Олвен, дочери Испададена Пенкаура.
– Это довольно просто, – ответил отец, – ведь Артур твой кузен, и он поможет тебе. Поезжай к нему и преподнеси в качестве дара прядь своих волос.
[76]
Юноша сел на коня и отправился к Артуру. Его четырехлетний конь был светло-серой масти, с сильными ногами, хорошо подкованный, с золотой уздечкой, сделанной в виде цепочки, и позолоченным седлом. В руке юноша держал два серебряных копья, острые, с наконечниками из стали, три эля
[77] длиной.
Эти копья разили стремительней, чем капля росы падает с ветки на землю в июне, в ту пору, когда роса самая обильная. На боку у юноши висел меч с позолоченной рукоятью и лезвием с позолоченным изображением креста. Его боевой рог был сделан из слоновой кости. Впереди него бежали две серые борзые в широких ошейниках из красного золота. Борзая, бежавшая справа, была привязана с левой стороны, а та, что бежала слева, с правой; собаки, словно морские ласточки, резвились рядом с конем. При каждом скачке копыта коня выбивали четыре комка земли, которые, словно птички, взлетали то выше, но ниже головы всадника. На юноше был пурпурный плащ, на каждом конце которого висело по золотому яблоку ценой в сто коров, и дороже трехсот коров были его сапоги кроваво-красного цвета, доходящие до колен.
[78]
Бег коня был настолько легок и стремителен, что ни одна травинка не успевала согнуться под его копытами.
