Не удивительно, что некоторые дамы находили его интригующим. Довольно трудно представить себе даму – и не только полусвета, – которая не задержала бы на нем взгляд. И не единожды.
В этот момент Изабелл смотрела на гостя во все глаза. Как и он на нее.
– Рада познакомиться, – пробормотала она. Герцог слегка поклонился, но так и не отвел от нее взгляд.
– Изабелл, прошу нас извинить. Герцогу и мне необходимо обсудить несколько деловых вопросов. – Отец даже не стал дожидаться ее реакции. Он сел и жестом предложил гостю сделать то же самое.
– Изабелл! – Теперь голос отца стал раздраженным. Обычно все его приказы выполнялись с первого раза. Но Изабелл никак не могла отвести глаз от мужчины, словно она испытывала жажду, а он был источником чистой прохладной воды.
Нет, пожалуй, все-таки не воды, а густого ароматного ликера, вроде того, что употребляли древние боги перед вакхическими оргиями. Изабелл представила себе его вкус и покраснела. Ее почти никогда не посещали неприличные мысли.
– Конечно. Прошу меня извинить. – Выходя из двери гостиной, она споткнулась – она, которую обучали искусству хождения в танцевальных туфельках среди гроздей винограда и со стаканом воды на голове, споткнулась!
Герцог поддержал ее, и Изабелл почувствовала, как его прикосновение обожгло кожу. Она была уверена: стоит посмотреть на свою руку, и она непременно увидит красный отпечаток, хотя его прикосновение длилось не больше секунды, и его рука была в перчатке.
О господи! В общем, что бы ни случилось, придется ей выйти за него замуж или нет, она горько пожалеет. В этом можно было не сомневаться.
Николасу хотелось крикнуть «браво!» и зааплодировать блестящему тактическому ходу графа. Тот ясно показал, что он потеряет, если откажется от сделки.
Потому что дочь графа была прелестна. Она оказалась такой красивой, что если долго смотреть на нее, станет больно глазам. У нее были темные волосы, уложенные в элегантную прическу, открывавшую грациозный изгиб шеи, огромные темные глаза и рот… ох, уж этот рот! Воплощение греха. Чувственные полные красные губы… Николас немедленно представил, какие чудеса они могут творить, и понял, что непозволительно отвлекся.
Вероятно, у него слишком сильно разыгралось воображение.
Ее тело тоже было выше всяких похвал. Округлые полные груди, тонкая талия, соблазнительные бедра. Николас за долгие годы практики хорошо умел оценивать женские фигуры, независимо от количества слоев одежды, которыми они были скрыты. Но здесь его умение не пригодилось. Ее платье было сшито так, чтобы показать ее фигуру в самом выгодном свете. Низкое декольте открывало изрядную часть груди. Рисунчатая ткань обтягивала верхнюю часть тела и от талии расходилась в широкую юбку, соблазнительно покачивающуюся при ходьбе.
Дочь графа была выше, чем большинство знакомых Николасу женщин, и, естественно, это сразу навело его на мысли о возможностях, которые открылись бы перед ними в постели.
Он мог восторгаться ею и считать ее пределом своих мечтаний (в данный момент), однако нельзя забывать, что он прибыл сюда с целью освободиться от сделки, обязывающей его на ней жениться. И неважно, насколько она хороша. У него полно женщин – пусть не таких красивых, как она, но все же… И он так и не нашел ту единственную, с которой хотел бы провести остаток своих дней. А минутное восхищение – не повод связывать себя с незнакомой женщиной навсегда.
– Присаживайтесь, ваша светлость, – сказал граф.
Николас сел, склонил голову и внушительно проговорил:
– Итак?
Этой тактике ведения переговоров он научился у отца, который никогда не упускал возможности расспросить Николаса о том или ином предмете. Молчи, пока твой собеседник не выболтает больше, чем намеревался, просто чтобы заполнить паузу.
– Суть в том, ваша светлость, что герцог Гейдж – тот, который носил этот титул до вас…
– Я знаю, кто это был, нет необходимости тратить мое и ваше время на такие подробности. – Это уже была тактика, придуманная лично Николасом. Надо уметь сбить собеседника с мысли.
Граф скрестил руки на груди. Выражение его лица было строгим, почти неприязненным, словно Николас, став очередным герцогом, сделал что-то предосудительное.
– Суть в том, что я истратил значительную сумму денег. И, согласно договоренности, герцог должен был в конце сезона жениться на моей дочери. Ее мать и я… – При этом его тревожный взгляд метнулся на графиню, и для Николаса все сразу стало на свои места. Это она стоит за идеей брака. И, судя по решительному выражению ее лица, она готова идти до конца.
– Мы вложили крупный капитал и потратили много времени на то, чтобы получить заверение, что наша дочь станет герцогиней Гейдж. – Графиня говорила уверенно и надменно, и Николас поневоле поежился. Эта женщина подавляла и пугала его, но, одновременно, восхищала. Ее не сбить с мысли.
– Вы же видите, в каком я оказался положении. – Николас развел руками. – Я узнал не только о том, что стал герцогом, но и о существовании будущей герцогини. Не кажется ли вам, что все это нелегко переварить за двадцать четыре часа?
– Конечно, – сказал граф.
– Конечно, – одновременно с ним проговорила графиня. – Но дело в том, что наша договоренность основывалась на честных намерениях, и мы считаем, что все условия должны быть выполнены, даже если изменился состав участников. – Николас мысленно вознес молитву небесам, чтобы у дочери графини оказался не такой ужасный характер.
Он подался вперед, облокотившись локтями о колени.
– А что если я откажусь от титула? Вместе со всеми обязательствами? – До этого момента такое решение не приходило ему в голову, но сейчас ему показалось, что петля, сделанная из земляничных листьев герцогской короны, начинает смыкаться вокруг его шеи, грозя изменить его навсегда.
А Николас себе нравился таким, каким он был. Какой он есть.
Грифф, конечно, будет возмущен отказом брата от титула. Но если к титулу прилагается жена и такие родственники… нет уж, увольте.
– Вы этого не сделаете. – Граф говорил так, словно не мог поверить в серьезность намерения новоявленного герцога рассмотреть такую возможность. В нормальной ситуации Николас согласился бы с ним – кто станет отказываться от такого высокого титула лишь потому, что к нему прилагается супруга? Большинство мужчин – возможно, все мужчины – женились бы на прилагаемой к титулу женщине и продолжали вести жизнь, к которой привыкли. Но Николас хорошо себя знал и понимал, что не сможет унизить жену таким образом, кем бы она ни была.
– Могу, – спокойно ответил Николас. – Не то чтобы ваша дочь показалась мне непривлекательной – возможно, она самая прекрасная женщина, которую я встречал, – но мне не нравится, когда мне выкручивают руки.
Произнеся эти слова, он замолчал. Ждать пришлось недолго.
Графиня подняла голову, и их взгляды встретились. У нее были такие же темные миндалевидные глаза, как у дочери. Сходство сделало петлю еще теснее.
