– Эй, я привел тебя сюда, дальше иди сам, – запротестовал парень.
Маркус даже не стал его слушать. Схватив Руфо за руку, зашагал к дому. Когда оба подошли к крыльцу, обратил внимание, что изнутри не доносится ни звука. И, несмотря на генератор, нигде не горит свет. Входная дверь тоже была всего лишь притворена.
– Опиши мне Кукольника: какой он из себя?
– Толстый, лысый, вспыльчивый, – ответил Руфо.
– Сколько ему лет?
– Откуда мне знать: думаю, лет пятьдесят.
– Оружие у него есть?
По выражению лица Таракашки было понятно, что он таким вопросом никогда не задавался.
– Послушай, я сейчас обделаюсь. Отпусти меня, а?
Маркус снова проигнорировал его и толкнул в дверь.
– Сукин сын! – выругался Руфо, кубарем полетев в комнату.
Пенитенциарий вошел, переступил через него и огляделся. Странный был этот дом. Стены выкрашены в темно-красный цвет, и в них встроены витрины. Маркус подошел к одной. Каруселька из жести, великолепно украшенная, все лошадки покрыты блестящей эмалью. В другой витрине – миниатюрный заводной цирк. В третьей – заводная кукла.
Кукольнику нравились старинные образцы.
– Какова коллекция, а? – заговорил Руфо. – Когда я пришел сюда в первый раз, то совсем…
– Тихо! – оборвал его Маркус. Сквозь шум дождя он расслышал звук, доносившийся откуда-то из глубин дома. – Ты тоже это слышишь?
– Что именно я должен слышать?
Жалобный звук то нарастал, то ослабевал. Но пенитенциарий не был уверен, что он существует на самом деле. Может быть, это следствие недавней амнезии, слуховая галлюцинация, присутствующая только у него в голове. Он рванул Руфо за руку и потащил его за собой в коридор.
Они попали в круглый зал. Окна выходили во внутренний сад. Пинии, оголенные бурей, имели гротескный и зловещий вид, словно пляшущие скелеты.
– Здесь мастерская, – объявил Таракашка.
Обширная комната была разделена на две части. С одной стороны – компьютерная установка и стальной стол, на котором разложены детали робототехники. С другой – рабочая стойка. На ней – инструменты ремесленника. Куски кожи, бархата, шелка. Еще какой-то светлый материал, который казался мягким и приятным на ощупь.
– Знатная выделка: только Кукольник так может, – похвалил Руфо.
– Что из этого делают?
Руфо расхохотался:
– Как это – что? Ты сам как думаешь? Разве тебе не хочется пощупать ее?
Маркус понял, что парень над ним смеется. Он отвернулся от мягкой кожи и подошел к компьютеру.
– Что ты знаешь об «удавке наслаждения»?
– Кукольник как-то сказал мне, что немного ее усовершенствовал. Та, которую ты описал, – версия класса люкс. Она подключена к базе данных, где имеются изображения, которых не найдешь в обычном Интернете, только в подпольной сети – так называемой Deep Web. Экстремальные штучки, или снафф. Можно получить срок только за то, что держишь их у себя.
Пенитенциарий не мог выбросить из головы две ипостаси Артуро Горды. Одну он демонстрировал большинству людей – и для них был святым еще при жизни. Другая предстала глазам немногих этим утром – голый, мерзкий старик.
– Раз порнографический контент приходит непосредственно из Интернета, возможно, и удавка снабжена каким-то средством удаленного контроля.
– Может быть, – пожал плечами Руфо. – Я в этом не очень разбираюсь.
Но Маркус уже говорил сам с собой, сам себя убеждал, что его теория имеет смысл.
– Если прибор контролируется на расстоянии, кто-то мог беспрепятственно проникнуть в программу и направить его действие.
– Компьютерный вирус. Да, еще бы, – поддакнул Таракашка.
Тогда Горду определенно убили, подумал Маркус. И убийца мог действовать прямо отсюда. Гипотеза обретала форму, обращалась в уверенность, но ход размышлений Маркуса прервал тот же самый жалобный звук, какой он услышал, только что зайдя в дом.
Но на этот раз и Руфо услышал его.
– Что за черт? Кажется, будто плачет…
– …ребенок. – Теперь у Маркуса не оставалось сомнений.
Оба повернулись в одну и ту же сторону. Плач доносился из-за закрытой двери. Маркус направился к ней.
– Эй, погоди! – пытался остановить его Руфо. Но Маркус не желал ничего слушать. – Вот черт! – выругался Таракашка и последовал за ним.
Маркус открыл дверь, переступил порог. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут к полутьме. Потом он увидел. Да, ошибки нет.
Посреди комнаты стоял ребенок.
– Мама, мама! Забери меня отсюда, мама! – в ужасе умолял он. – Не оставляй меня здесь! Не бросай меня одного!
Аномалия сразу бросилась в глаза: за девять лет Тоби Фрай ничуть не вырос.
– Чертова кукла! – вскричал Руфо у него за спиной. – Прямо дрожь по коже!
Мальчик был поставлен в одну из витрин Кукольника. Мелкие слезы струились по его лицу. Когда он говорил, губы его едва шевелились. Но главное – лицо было лишено всякого выражения.
– Мама, мама! Забери меня отсюда, мама! Не оставляй меня здесь! Не бросай меня одного! – повторила кукла в третий раз.
– Боже, он как настоящий. – Руфо говорил серьезно.
Кожа тонкой выделки, которой славится Кукольник, подумал Маркус. Такая же, какую он видел в мастерской. Вот для чего она служит: чтобы изготавливать совершенные подобия плоти в натуральную величину.
– Он просто бог! – восхищался Таракашка. – Тебе нравится истязать женщин? Он тебе сконструирует такую, которая будет просить пощады. Ты – педофил, но боишься попасть в тюрьму? Он позволит тебе воплотить все твои фантазии, не рискуя нарушить закон.
Он помогал удовлетворить самые гнусные желания. Люди предавались разврату, оставаясь чистыми, словно ангелы.
– Погоди-ка… – Руфо подошел ближе к витрине. – Я знаю, кто это! Мне было десять лет, и мать не давала мне шагу ступить, никуда не отпускала одного. Просто помешалась на этом. Все твердила: «На улицах полно злодеев, которые похищают детей, смотри, будет с тобой то же, что с Тоби…» Этот маленький ублюдок испоганил мне детство. – Руфо захихикал. – Никто так и не узнал, что с ним случилось; надеюсь, он сдох.
Маркус не имел желания отвечать на гадости, исходившие из уст Таракашки. Но сообщение Руфо, а именно что Тоби так и не нашли, расстроило его.
Маркус наклонился, заметив рядом с витриной, в которой стояла кукла, беспроводной телефон. Он все еще был включен, но, разумеется, связь отсутствовала. Кто-то недавно звонил отсюда, сказал себе пенитенциарий.
– Эй, у тебя кровь носом пошла.
Маркус поднес руку к лицу. Руфо оказался прав.
